часть 41

БОГОТА

Повесив трубку, донья Хулия сокрушенно посмотрела на мужа. Дон Гермес был очень недоволен: это звонил дон Армандо? И почему же Хулия ему не сказала о разговоре с Бетти? Ах, она просила не говорить... Не нравится ему это, очень не нравится...

КАРТАХЕНА

Роскошная яхта скользила по лазурному морю. Каталину окликнули – режиссер клипа о последних днях Каталины Акоста в качестве Мисс Колумбия был просто счастлив лицезреть донью Каталину – и ее помощницу. Правда, поцеловав первую, он не повторил сего жеста со второй, даже отпрянул – но и теплого рукопожатия для Бетти тоже было не мало...

Подошедшая королева в очень откровенном тигровой расцветки купальнике, познакомившись с Бетти, одинаково тепло расцеловалась с обеими женщинами – и ее немедленно утащили на съемку.

Оставшись одни, Ката и Бетти смотрели вслед черноволосой красавице, гордо несшей свое звание...
«Через несколько дней она снимет с себя корону самой красивой девушки Колумбии...» - задумчиво уронила Каталина.
«Она ее снимет – но все равно останется самой прекрасной...» - восхищенно улыбалась Беатрис, - «Она целый год была самой красивой! А есть женщины, которые всю жизнь были – и будут дурнушками!» - и залилась звонким смехом.

Каталина смерила ее прохладным взглядом: «Есть женщины, которым просто нравится всю жизнь быть дурнушками...» - и отошла. Смех на губах Бетти замер, оглушенная словами Каты, она несколько секунд бессмысленно вглядывалась в позирующую девушку, пытаясь осознать то, что только что услышала...

БОГОТА

Едва Армандо ушел в кабинет – а Патрисия отошла куда-то, как Команда занялась своим любимым делом... правильно, перемыванием косточек ближним в приемной возле лифта. Сейчас они обсуждали насколько лихо придется донье Марселе – и что лучше – отменить свадьбу за 2 дня – или никогда не иметь жениха – и оставаться старой девой.

Стоя спиной к лифту, София как раз выдавала резонную тираду, что одно другому не мешает – и что если донья Марсела не выйдет сейчас замуж за дона Армандо – то она наверняка останется старой девой – как по лицам подруг поняла – снова провал. И на этот раз – еще хуже первого.
«Доброе утро» Марселы прозвучало далеко не так мягко, как ее несостоявшегося мужа. София снова отскочила к подругам – и быстро пробормотав очередную околесицу вроде «ну как же похожи имена героев теленовеллы на имена наших боссов», быстренько ретировалась на рабочее место, умоляя Господа запечатать ей рот, если она опять захочет что-нибудь сегодня ляпнуть!

За Софией последовал остальные Уродки – а к Марселе подскочила Патрисия: какое решение приняла Марсела?

Марсела настороженно глянула в сторону бывшего офиса Армандо: он уже здесь? мне надо с ним поговорить...
Патрисия кивнула: здесь он, здесь, в офисе президента – ждет родственников Марселы... то есть экс-родственников, поправилась Пати, заметив взгляд подруги. Они собираются прийти сюда, зачем, она не знает – но Марсела должна знать...

Как во сне, раздался голос Марселы – мысли ее были далеко: встреча с адвокатами - надо выяснить положение дел. Потом она хочет серьезно поговорить с Армандо...
Направившись в свой офис, вдруг затормозила: а Беатрис? Звонила, приходила, что-то еще?
Патрисия потрясла гривой: кажется, нет. И так лучше: пусть забудет и о компании, и об Армандо – ее время вышло!

Марсела отвела настороженный взгляд – и ушла...

КАРТАХЕНА

Съемки на яхте шли полным ходом. Наблюдая за Каталиной Акоста, донья Каталина не выдержала: девушка так красива, что просто сердце радуется!
Беатрис подхватила: кроме того, что она красива – она смотрится на этой яхте так, как будто все вокруг было создано специально для нее. Она здесь – просто яркая часть пейзажа: моря, синего неба, этой яхты – и посреди всего этого великолепия – красавица Мисс Колумбия.

Скрипучий смех разогнал лирическое настроение: донья Каталина может себе представить, что было бы, если б на месте девушки была она, Беатрис Пинсон? Небо покрылось бы тучами, все бы потемнело – это был бы пейзаж с грозой!
И опять зазвенел натужный смех.
Но то, что всегда проходило с Николасом – не сработало с Каталиной. Передразнив Бетти и кинув на нее иронический взгляд, она просто отошла прочь...
Смех Беатрис вновь замер – Каталина решительно отказывалась играть в игру по ее правилам – и говорить о ее некрасивости. И Бетти не могла понять, что это... В первый раз она встретилась с таким отношением – и совершенно не представляла, какой же должна быть ЕЕ реакция на Кату...

Каталина села у борта – и подозвала Беатрис. Сейчас, пока идут съемки, у них есть время – и она готова выслушать рассказ Бетти обо всем, что произошло в Экомоде – и об их с Армандо любви.

Беатрис подняла тоскующие глаза: «Любовь была только моей, донья Каталина... Я хочу рассказать Вам все – потому что Вы в меня поверили... Когда мы вернемся в Боготу Вам будут говорить гадости про меня. И лучше, чтобы Вы узнали всю историю от меня, чем от других людей...»

«В моей жизни было много не очень приятных моментов... но то, что я расскажу Вам – все эти события последнего года, и особенно последних нескольких месяцев – причинили мне больше всего боли... У этой боли есть имя – Армандо Мендоса...»
Каталина оглянулась на нее – и Бетти заторопилась: «Я не расскажу Вам историю любви – потому что когда речь идет о таком человеке, как дон Армандо – красивом, богатом, окруженным прекраснейшими женщинами – и о девушке вроде меня – это не может быть историей любви – а только историей страдания... Моей историей...»

БОГОТА

Открытый черный мешок стоял на столе... Марсела собирала все то, что накануне оставила здесь Беатрис. Вошедшая Патрисия поразилась: чем занимается подруга? Какие еще открытки Армандо – это открытки Марио, какая разница кто их писал?
Чего Марси так волнуется – ведь понятно, что все это было только игрой...
Марселу передернуло – ей от этого совершенно не легче. Как представит себе Армандо с Беатрис... Самое страшное – это то, что Армандо оказался на такое способен. Она его совсем не знала... Чем бы он там ни руководствовался – это отвратительно...

КАРТАХЕНА – БОГОТА - КАРТАХЕНА

«...Я делала все, о чем он просил: подделывала отчеты, во всем поддерживала его, потому что он защищал меня перед всеми и верил мне...» - глаза Бетти засияли, как сияли всегда - раньше, словно она снова вернулась туда, на год назад, когда все, все еще было прекрасно – «Он был мужчиной моих грез, недостижимой мечтой... Представьте, что Вы два часа сидите в кино – и смотрите на мужчину своей мечты!... А я была рядом с ним по двенадцать часов в день! Если б Вы только знали, как я была счастлива!...» - голос ее упал, - «А потом ему в голову пришла эта идиотская идея о создании параллельной компании... А я согласилась играть по его правилам...»

Он открыл дверь ее кабинетика – пусто... Нет, он знал, что никого там не найдет... но уйти не мог. Подошел к столу, сел в ее кресло – здесь, где всегда сидела она - он был к ней ближе всего...

Вооружившись черным мешком, Марсела неслась по коридору к офису Армандо.
Патрисия вприпрыжку бежала за ней: куда направляется Марси?
Марсела оглянулась: ей совсем не нужны чужие воспоминания. Она вернет их хозяину.
А почему не в ведро? – Патрисия явно не понимала Марселу.
Та жестко смотрела на подругу: это ему решать! Может, он захочет сохранить память о том, как отдал их компанию этой женщине? О том, как он соблазнил – и обманул ее? А может быть, он не хочет забывать о том, как принес ее в жертву?!
Патрисия прищурилась: да неужели Марсела сочувствует Бетти?

Марсела на миг задумалась – и ответила то, что и должна была ответить – но глаза... не было в них ни злости, ни ненависти... сначала...
Нет, она ее не жалеет – ей не стоило путаться с Армандо. Она расплачивается за то, что возомнила о себе слишком много. Да, как она смела посягнуть на святое – на Армандо! Шлюха! Идиотка! Она что, думала, что он останется с ней? – теперь слова, вырывавшиеся из нее, были полны ненависти – нет, она не жалела Бетти – да и почему бы ей ее жалеть?

«Я была такой наивной – я и подумать не могла, что после окончательного подписания всех документов он приведет в действие свой план, рассчитанный на защиту компании...» - Каталина молча слушала, внимательно наблюдая за непроницаемыми глазами девушки...
«Я не верила в происходящее... А в ту ночь, когда он меня поцеловал – я думала, что взлетела на небеса...»

Молча сидя в кресле, Армандо смотрел на включенный экран компьютера Бетти. свою фотографию... отвел взгляд – нет ничего хуже, чем ждать – особенно, когда знаешь, что ждать, в сущности, нечего...
Потянул на себя ящик ее стола – нежная улыбка озарила лицо – из ящика на него смотрела его любимая. Вытащил малюсенькую фотографию – Бетти фотографировалась когда-то для отдела кадров – он тогда ее Эмператрис звал, имя запомнить не мог... – какими огромными казались его руки на фоне этой маленькой фотографии... взгляд не отрывался от любимого лица – как могло оно казаться когда-то некрасивым?...

Звук открываемой двери... Лицо Армандо мгновенно посуровело, затвердел взгляд еще секунду назад ласковых глаз, одним стремительным жестом он спрятал фотографию в карман... Встал.
В кабинет зашла Марсела. Если она и удивилась, застав бывшего жениха в каморке его помощницы – то вида не подала.

«Привет!» - Армандо смотрел на Марселу немного с опаской – что-то она выкинет... но сильнее, чем эта настороженность, сильнее, чем просто внимание к бывшей невесте, сильнее, чем что бы то ни было, в нем ощущалась ... свобода. Удивительная внутренняя свобода – и покой. Наконец-то ему не надо было играть роль. Не надо было притворяться тем, кем он не был – и извиняться за то, кем он так и не стал для Марселы...

Марсела подошла поближе: «Привет!»
«Как ты?»
«Прекрасно!» - девушка яростно смотрела ему в глаза, - «А ты что, думал, что я покончу с собой? Или сойду с ума?»
Армандо опустил глаза, скрестил на груди руки – опять скандал...
«Нет, я здесь, живая, здоровая – и пытаюсь понять, что можно сделать с остатками компании!»
Она грохнула на стол мешок: «Беатрис оставила это у меня в офисе. Для меня это – мусор – и больше ничего».
При взгляде на мешок лицо Армандо на миг расслабилось – и тут же снова стало непроницаемым. Он опустился в кресло – и снова поднял внимательные глаза на бывшую невесту – он прекрасно представлял себе, сколько боли и отчаяния кроется сейчас за ее внешней независимостью и спокойствием – один неверный шаг, один жест – и все это взорвется и рассыплется на миллионы осколков... Зеркальное отображение его самого...
«Но я решила, что стоит отнести этот мешок тебе» - продолжила Марсела – «это же твоих рук дело. Ты можешь пересчитать все, что лежит в этом мешке – я ничего оттуда не брала».
Армандо кивнул, не сдвинувшись с места – и не спуская с нее взгляда: он и не сомневался...
«Или, точнее, это работа Марио?» - Марсела пристально смотрела на Армандо...
Услышав последние слова, он отвернулся – к чему она клонит, понять было не сложно – но готов ли он к этому разговору сейчас?
«Ведь это же Марио писал все эти открытки? Так что тебе должно быть все равно...» - Марсела напряженно ждала ответа.

Армандо перевел на нее глаза – и молчал...

«Ты влюбил ее в себя, соблазнил, переспал с ней – и больше ничего, да?!» - это был вопрос – но господи боже, как же ей хотелось, чтобы этот вопрос превратился в утверждение – в его ответе...

«Я не хочу говорить с тобой об этом!» - жестко, но очень спокойно ответил он.
Нет, она хотела прояснить все - здесь и сейчас!

«Ты собирался отменить нашу свадьбу – это же факт!» - услышав эти слова, он опустил голову – да, это был факт, и он не собирался это отрицать.
«Почему, Армандо? Из-за того положения, в которое ты попал, отдав ей нашу компанию?» - он снова смотрел на нее, все ее чувства – как на ладони для его обнаженных нервов – ей так хотелось поверить в эти объяснения – и теперь он смотрел на нее совсем по-другому – он НЕ МОГ ее успокоить, подтвердив ее слова – но и добить ее – сейчас – он тоже не мог. Поэтому он смотрел на женщину, которую не любил – но которую сейчас понимал так, как никогда раньше даже представить себе не мог – и молчал...
«Ты не мог жениться на мне, пока в ее руках оставалась бы компания – а она вцепилась в тебя и в Экомоду – и не хотела отдавать? Или есть другая причина?» - темные, отчаянные, обведенные черными линиями глаза вглядывались в его, сочувствующие, надеясь отыскать в них хоть что-то, что позволило бы ей надеяться...

Дрогнув под ее пристальным взглядом, он отвел глаза: «Марсела, я же сказал, что не буду это обсуждать...»
«Почему?...»
«Послушай,» - она никогда еще не видела его настолько спокойным – и настолько серьезным - «У нас сейчас встреча с адвокатами. Ни мой отец, ни я не хотели бы, чтобы мы с тобой сцепились, как дикие звери...»
Марсела застыла. «Чтобы мы сцепились...» - эхом прозвучали ее слова...
«Почему ты не хочешь рассказать, какие планы у тебя были в отношении меня? Что с тобой творится?» - больше она уже не пыталась держаться – и выступившее на ее лице страдание заставило Армандо на минуту отвернуться.
Но он тут же снова взглянул на нее – и уже не опустил глаз: «Просто... я не хочу причинять тебе еще боль.»

Какие слова или доказательства еще нужны были Марселе? Она смотрела в его лицо, в его немигающие, смотрящие прямо в ее, глаза – и потеряла дар речи, у нее перехватило дыхание. Она все поняла... нет, нет, она не хочет этого понимать... он ничего не сказал.... он просто не хочет об этом говорить... она поняла неправильно... потом, они поговорят потом... нет, она ошиблась, этот взгляд говорит о другом... все потом... не сейчас...

Она повернулась – и выбежала из офиса.
Армандо закрыл глаза – прости меня за эту дикую боль, Марсела, ты не заслужила ее...

«...Конечно, мне было очень неловко перед доньей Марселой... с первого же дня, как я начала работать в компании – я знала, что они поженятся. Но все то время, что я там работала, и она, и Патрисия Фернандес унижали меня – особенно донья Марсела...»

Марсела пронеслась было мимо Патрисии – но та остановила подругу: что сказал Армандо?
Крутой разворот Марселы поразил даже секретарш за их столами – и они с интересом всматривались в происходящее: «Здесь явно что-то большее, чем просто интрига. И это большее связано с этой тварью!»
Пати потрясенно перекривилась: только пусть Марсела не говорит, что он влюбился – она просто из окна выпрыгнет!
Вулкан внутри Марселы, наконец, взорвался: она не знает!!! Письмо Марио так ясно все объяснило – но она ему не верит! Что-то происходит, что-то очень странное – и это «что-то» связано с НЕЙ!!!

«...Но я решилась ответить на ухаживания дона Армандо не из-за этого...» - Бетти отвела взгляд от внимательного, все понимающего – и не осуждающего лица Каталины, - «... я просто знала и была уверена, что он ее не любит...»

Двери лифта, отворившись, выпустили на сцену Экомоды еще одного участника этой драмы – точнее, ее поэта, Марио Кальдерона, made in Columbia!
Поздоровавшись со всеми, он как ни в чем не бывало обратился к Марселе: как она?

Марсела подошла к нему – ирония, ехидство – и неприкрытая злость – в ее взгляде и в лице смешалось столько разных чувств – если б взгляды убивали – Марио бы даже могилы не потребовалось бы...
«Дон Марио Кальдерон! Еще не имела возможности тебя поздравить!» - Марио деланно удивился, внимательно наблюдая за женщиной – мало ли что, вдруг...
Но Марсела вела себя достаточно спокойно – и, выплюнув на него все, что думает о его письме – и обо всей этой грязи, напомнив ему о том, как он обещал Армандо, что когда все закончится – он снова будет окружен сонмом прекрасных женщин, смерила его холодным, презрительным и равнодушным взглядом: «Марио, ты ведь должен был быть нашим шафером!»

Марио попробовал пробормотать что-то вроде «Я имел в виду тебя...» - но успеха не имел. Патрисия, все это время стоявшая за спиной подруги, тряхнула белокурой гривой: «Марио, значит, я тебя не вдохновляла...» И отошла, только теперь окончательно поставив точку в своих с ним отношениях – опешивший от неожиданности взгляд Марио метнулся за ней...

«...Я верила всему, что он говорил мне, верила каждому его обещанию», - голос Беатрис полнился горькой иронией, злой насмешкой к самой себе, - «Я даже верила, что он действительно меня любит... пока не нашла одно письмо... это письмо я помню до сих пор, я никогда не смогу его забыть!»

Сидя у себя в офисе, Армандо вытащил из мешка все открытки и подарки – и сейчас перебирал их, брал в руки – с такой невероятной, тихой нежностью, как будто перебирал ее пальцы – или волосы – словно эти его открытки были частью ее самой... пока руки не наткнулись на копию письма Марио. Он раскрыл его... почерневшие глаза снова вглядывались в чудовищные строки.

«Привет!» - вошедший Марио закрыл за собой дверь – но ни отклика, ни жеста в ответ не было... Не смутившись, подошел к столу, сел напротив друга: «Как настроение?»

Армандо, пожав плечами, отложил письмо: как обычно... плохо.
Почерневшие глаза смотрели в пространство...
«Каждый раз, когда я думаю об этом гнусном письме, я думаю о том, ЧТО Бетти узнала из него, ЧТО поняла, почувствовала... И я прекрасно понимаю, почему она с нами так поступила...»

«Я долго молчала – в глубине души я так надеялась, что это окажется неправдой – но это была правда... И с каждым днем я все больше в этом убеждалась...» - они шли по яхте – после пересказа письма оставаться спокойной было трудно даже Каталине – тем более Бетти... «Моя душа была полна ненависти... Я делала ужасные вещи, донья Каталина... Я наделала столько ошибок. Я хотела отомстить. Заставила его поверить, что мой друг Николас Мора – мой любовник, что он – миллионер и мой жених... Я хотела, чтобы он приревновал меня... но в этой игре проиграла именно я...» - не в силах смотреть на серое от боли лицо Бетти, Каталина перевела взгляд на море – и легкая улыбка тронула ее губы – да, теперь она понимала, что происходило с Армандо – вот только... Но она молчала – надо дать девочке выговориться...
«Хотя несколько раз я забывала обо всем... Я целовала его – и хотела снова быть с ним... несмотря на это письмо, я до сих пор его люблю...»

Оторвавшись от письма, Армандо взглянул в глаза друга: это письмо – оно убило его... и ее...

Марио нетерпеливо вздохнул: опять? Они это уже обсудили – может, пора остановиться на пути самобичевания?
Мрачно глядя на него, Армандо покачал головой: только что отсюда вышла Марсела – она тоже требовала объяснений.
Марио встрепенулся – но ведь письмо же так ясно все объясняет!

Армандо взорвался – видимо, не так уже ясно – она-то не поверила. Хотела все выяснить прямо здесь – и сейчас!
И – констатировал Марио – Армандо ей, конечно же, все выложил?
«Я хотел ей сказать» - черные глаза растерянно бегали по офису, - «но не смог! Сейчас начнется встреча с адвокатами, там будут родители и Даниэль. Если б не это – я бы сказал...»
В воцарившемся молчании Марио просто наблюдал за другом – но помочь не мог – через все это Армандо мог пройти только сам – все, что мог Марио – быть рядом, как всегда...
«Кальдерон,» - голос друга звучал глухо, а глаза просили понять его – ему был так нужен хоть один понимающий его, близкий человек... – «Боль, которую это письмо причинило Марселе, несравнима с той болью, которую оно причинило Бетти. Из-за этого письма я могу потерять ее навсегда!»

Но Марио не был склонен ни впадать в мелодраму – ни позволить впасть в нее другу: «Хватит, старик, довольно! Сколько можно жаловаться! Все, она уехала, ее нет, ты ее потерял! Да пойми же ты...» - сказал он в страдающие глаза Армандо – только разве он его услышит... – «после этого письма она, наверно, тебя ненавидит! Счастье, что ты еще вообще жив!»
Ну, в чем-в чем, а в этом Армандо не видел в этом особого повода для ликования...
«Знаешь что? Я думаю, она не ненавидит меня... Она только думает, что ненавидит – и потому прячется от меня...» - он с тоской смотрел на друга, едва удерживающего зевоту – но остановиться не мог – ему надо было все это сказать вслух – и пусть Кальдерон провалится в преисподнюю...- «Но во время всей этой ее ужасной игры в кошки-мышки, я все время чувствовал – она меня любит! И это дает мне надежду, старик!» - его глаза засветились, просветлело лицо – кому он говорил это – Марио? Себе? Конечно, себе – ему нужна была эта надежда – как воздух... «Понимаешь, ведь, несмотря на это письмо – она все-таки хотела спасти мою шею!»
Марио пожал плечами: все возможно...

«Перед самым собранием я пожалела его, хотя и знала, что должна уйти – и для компании было бы лучше, если б я рассказала правду. Но я не хотела, не могла его предать – и собиралась его спасти...» - она отвернулась от Каты и прошла на нос яхты, села, поежившись, несмотря на жаркий день – словно прохлада ее каморки долетела сюда, на море, чтобы напомнить ей... о чем?
«А потом я услышала, как он говорил Марио Кальдерону, что хочет выслать меня из страны – чтобы спокойно жениться на донье Марселе...» - Каталина села рядом, задумчиво посмотрела на море – нет, он не хотел жениться на Марселе – она-то это знала... Что-то во всем этом не сочеталось...
«И я просто сорвалась, донья Каталина... Я решила не обманывать его семью... Мне было очень жаль дона Роберто – ведь это он создал эту компанию – и так сильно мне верил...»

Стремительно вышедшие из лифта Роберто и Маргарита, едва бросив всем «Добрый день», проследовали в зал заседаний...

«Прежде чем уйти, я дала ему понять, что знаю все...»
Ката подняла глаза на девушку: «И что сделал Армандо?»
«Он все отрицал! Он сказал, что это – ложь, что он меня любит!» - Каталина отвернулась – и оперлась подбородком на руку... Нет, она ничего не скажет Бетти. Все свои мысли она оставит при себе... А Армандо... Что ж, если она была права в отношении его, то...
«Какие нервы, а?» - Бетти горько усмехнулась, - «Он отрицал все, до последней минуты – несмотря на доказательства!»

«Если б у меня было время все ей объяснить!» - Армандо вскочил и заметался по офису – «Если б она дала мне время рассказать, когда я ее полюбил, показать ей мои открытки – она бы увидела разницу!!!» - схватив несколько открыток, отчаянно выкрикнул он...

Короткий стук - в офис вошла София: их ждут в зале заседаний...

Лицо Армандо сразу застыло, он вернул в мешок открытки, закрыл его...
Марио потянулся: «Так. Второй раунд! Пошли...»

БОГОТА

Роберто и Маргарита маялись в зале заседаний, когда в открывшуюся дверь вошла ну ОЧЕНЬ оживленная Марсела.
Расцеловавшись с обоими, заверила несостоявшихся свекра со свекровью, что чувствует себя намного лучше.
Роберто, который просто не мог поднять на нее глаза в первый момент, вдруг вскинул голову – ее бодрый тон никого не обманул: надо было все-таки ей остаться на ночь у них...
Марсела являвшая собой яркий контраст между улыбкой на 32 зуба – и готовыми разрыдаться глазами, покачала головой – ей надо было остаться одной. Подумать...
Роберто продолжал внимательно на нее смотреть: они могут чем-то ей помочь?

Марсела сбросила маску – нет, она не зарыдала – но прекратила так натужно улыбаться: «Да, я хотела вас попросить о двух одолжениях: во-первых, не надо винить себя за то, что сделал Армандо. А во-вторых – не надо меня жалеть, пожалуйста. От этого мне только хуже».

Роберто закрыл глаза, потер лоб – как же точно эта девочка угадала его состояние...

В открывшуюся дверь вошли «звезды» дня: Армандо и Марио. Поздоровались...
Ответом было демонстративное молчание. Все трое подчеркнуто уселись – Роберто на место президента – и вперили тяжелые взгляды в двух друзей.

«Привет, мама! Привет, папа! Как дела?» - Армандо не терял присутствия духа – да и «теплоте» приема не удивился...
Роберто махнул рукой в сторону свободных мест: садитесь, скоро придут адвокаты...

И снова воцарилось молчание – липкое, гнетущее – только тяжелые взгляды, которые метали в Армандо его мать и бывшая невеста, могли поспорить с этим каменным молчанием...

Трое мужчин направлялись от лифта в сторону зала заседаний. Кинув двум из них, что они могут заходить в ту дверь, он к ним присоединится – третий задержался у стола Патрисии. Девушка подняла голову – Даниэль. Ну, о том, что он сейчас скажет, она уже догадалась. Ее машина? Нет, не выкупила. Деньги? Нет, не получила...
Даниэль поцокал языком – и уже не получит. Цена на Пати упала, если раньше она стоила 6 миллионов песо – то теперь никто больше миллиона не даст. Она продешевила, ай-яй-яй...
Патрисия взорвалась: да он вообще ей не нужен!
Даниэль усмехнулся – он – нет. А вот его друзья...

И прошел мимо задыхающейся от гнева Патрисии в зал...

Сегодня никто не улыбался, никаких «пиджаки можно снять» не прозвучало... Да, наверно, никто бы этим и не воспользовался. Армандо каменно смотрел куда-то в стол, остальные столько же каменно смотрели на адвокатов – или на Армандо.

Едва адвокаты опустились в кресла, Роберто заговорил: «Господа, мы собрались сегодня здесь, потому что у компании возникли серьезные юридические проблемы, уже не говоря о финансовой и юридической стороне дела... К сожалению, мой сын Армандо прибег к нечестным приемам в попытке оградить Экомоду от возможного банкротства...»

Один из адвокатов кивнул: да, доктор Валенсия им все рассказал. Теперь они должны взглянуть на документы Экомоды - и на оставленные доктором Пинсон бумаги, относящиеся к Террамоде.

Открыв папку, Роберто начал передавать адвокатам все требуемые документы. Передавал он их через Марселу... ее руки послушно передавали все, что она получала из рук временного президента – а жесткий взгляд, не отрываясь ни на миг, буравил Армандо, который казался слишком спокойным – только вот глаза... эти беспокойные, живые, мятущиеся глаза...

Адвокат поднял голову от документов: а где сейчас сама доктор Беатрис Пинсон?
Даниэль смотрел в пространство: она не может здесь присутствовать – ее уволили за те махинации, которыми она занималась...

Армандо поднял напряженный, но спокойный взгляд на адвокатов: ее не уволили, она ушла сама!

Даниэлю пришлось поправиться: да, ушла прежде, чем ее успели уволить. И здесь ее нет – и лучше, чтобы не было...

КАРТАХЕНА

«Они никогда не простят ему, что он доверился мне... все они были против того, чтобы я там работала...» - сидя у борта, Бетти обернулась к безмолвной Каталине – пожалуй, в это Кате верилось легче всего – мнения акционеров о Бетти она и раньше слышала...
«Все они, кроме дона Роберто, смеялись надо мной – и унижали... они не верили, что я могу стать правой рукой дона Армандо, потому что я - некрасивая... Они хотели меня уволить...»

БОГОТА

«Хорошо, мы возьмем все эти документы – и внимательно их изучим...» - в голосе адвоката было мало радости – «но хочу сразу вас всех предупредить: та доверенность, которую оставила доктор Пинсон – это, скорее, бесполезная бумажка, чем документ. Такое ощущение, что она не советовалась с адвокатом в этом вопросе...»

Даниэль мрачно опустил голову: она хотела поскорее со всем покончить...

Ну что же, резюмировал адвокат, видимо, им придется попросить ее придти на следующую встречу – и взять с собой ее адвокатов...

Маргарита и Марсела, переглянувшись, как по команде уставились на Армандо: как он среагирует?

Но их ждало разочарование – он не намерен был позволить никому читать его мысли – и им пришлось отвести глаза...

Ну а адвокаты, со своей стороны, постараются выяснить, как далеко зашел процесс Террамода vs. Экомода. Основная их задача – заставить Террамоду отказаться от иска – и вернуть компанию законным владельцам...

Услышав эти слова, Армандо и Марио, не сговариваясь, переглянулись – это будет концом Экомоды. Но кто их будет слушать? Да никто. И оба промолчали...

«Итак, до завтра...» - адвокаты приготовились уйти - «Мы можем рассчитывать завтра на присутствие доктора Пинсон?»

Все взгляды в зале устремились на Армандо... Странно, но за один день с ним произошла небольшая, но разительная перемена – он словно сбросил с себя некие оковы – когда уже ничего не надо никому доказывать, никого ни в чем убеждать, теперь он мог позволить себе быть просто самим собой... и выдерживать обвиняющие взгляды всех...
«Армандо, позвони ей...» - приказной тон отца тоже не смог пробить спокойствия его сына.
«Прости, папа, но я не знаю, где она...» - переведя глаза на Роберто, ровным тоном отозвался Армандо...
Но отец и сын стоили друг друга: «Мне все равно, где она. Найди ее!» - парировал Роберто – и встал: они все увидятся завтра, в это же время.

Подхватив портфель, Роберто удалился из зала – сидеть за одним столом с сыном дольше было явно за пределами его возможностей. Ушли адвокаты и Даниэль с Маргаритой – только Марсела продолжала пристально следить за Армандо...
Но он был так далек от нее, что вряд ли вообще чувствовал ее взгляд... или видел ее...

КАРТАХЕНА

«Я не хотела разрушать отношения дона Армандо и доньи Марселы...» - больные глаза Беатрис смотрели в пространство, она уже не видела ни моря, ни яхты, ни всей этой красоты вокруг – да и слушающей ее Каталины тоже не видела. Сейчас она снова была там, в Экомоде, на совете. Снова видела перед собой лицо любимого человека, которого предала – и позволила растоптать...
«Поэтому я положила письмо только в папки доктора Армандо и доктора Марио...
Но злоба и ненависть ко мне доньи Марселы вынудили меня открыть ей глаза – и выплеснуть на нее всю эту мерзость», - тяжелый вздох Бетти заставил Кату отвернуться, вот когда она поняла, почему отменили свадьбу – впрочем, Бетти этого не увидела, - «Но перед уходом я сказала, что дон Армандо по-прежнему принадлежит ей...»

Замерев на минуту, Бетти словно проснулась, попыталась взглянуть на Кату – и не смогла...
«Вот и вся моя история, донья Каталина. Мне стало лучше от того, что Вы все знаете...»

Каталина покачала головой: «Мне тоже от этого лучше... Но ты сама во всем этом виновата – и от того, что ты это понимаешь, твоя вина меньше не становится...»

Бетти немигающе смотрела перед собой – тоскливые глаза не видели ничего вокруг – только боль, только прошлое, которое было таким счастливым – и стало слепящей трагедией...
«Я знаю это... Потому и сказала, что наделала кучу ошибок... за которые буду расплачиваться всю свою жизнь... хотя уже и так заплатила очень дорого...» -
она потерянно опустила голову... и ждала приговора...

Каталина внимательно на нее смотрела – понять ее взгляд под темными очками было невозможно. И вдруг легкая улыбка озарила ее лицо: «Как бы то ни было – я привезла с собой именно ту Бетти, которую знаю... ну а Картахена поможет тебе забыться и освободиться от этой истории...»
Она на секунду прервалась – и наклонилась к Бетти поближе: «Послушай меня внимательно! Тебе НЕЛЬЗЯ вернуться в Боготу прежней Бетти! Ты должна измениться!»

Бетти смотрела на нее, как смотрят на духовника, только что отпустившего тебе страшный, небывалый грех, лицо ее, только минуту назад серое, исполненное безнадежности - теперь озарилось светом надежды, глаза зажглись облегчением и верой: «Да, донья Каталина, я обещаю Вам – вернувшись в Боготу, я буду жить по-другому! Я сама стану другой!!!»

БОГОТА

Сейчас в этой клетке метался уже не один тигр – их было два! Армандо и Марио совершенно синхронно мерили шагами офис президента – и офис Бетти. Что же делать?

Наконец, Марио притомился – и уселся на диван.
После очередного прохода по каморке, Армандо, наконец, прорвало: «Черт возьми, ну где может быть Бетти? Она мне нужна, Кальдерон, нужна рядом! Где же она?!»

Мрачный Марио пожал плечами: откуда ему знать? Но теперь у них нет выбора: надо звонить Бетти домой, говорить с ее родными – и объяснить всю ситуацию...

Армандо вздрогнул: «Нет-нет, Кальдерон, нельзя. Уверен, ее семья – кроме Николаса Мора, конечно – даже и не догадывается о том, что произошло в нашей компании...» - он сел за стол и сжал лоб рукой – ситуация складывалась патовая... – «У меня духу не хватит позвонить к ней домой – и рассказать ее отцу обо всем, что с ней произошло... Нет... Я просто не могу!» - он растерянно взглянул на друга...

Марио встал – пора бы Армандо взглянуть правде в глаза: «Что ж, тебе придется выбирать: или тебя убьет отец Бетти – или твой собственный отец!»

Мрачно, обреченно взглянув в сурово-насмешливые глаза друга, Армандо поежился...

часть 43

КАРТАХЕНА

Пять человек, собравшихся в холле гостиницы, прекрасно проводили время. Мишель знакомил всех со всеми – и откуда только он всех знал?
«Познакомьтесь, это – Андреа Серна, а это – Таис Араужо, Андреа – звезда колумбийского телевидения, Таис – знаменитая бразильская актриса.»

Обе обменялись восхищенными репликами и взглядами (по меткому замечанию Джекки Коллинз – никто так не любит знакомиться со звездами, как сами звезды, это позволяет им чувствовать себя значительнее...), поговорили про особенности бразильских и колумбийских карнавалов... познакомились с подругой Каталины Орнеллой, еще с каким-то дизайнером – а Каталины и Бетти все не было...

Наконец, она появилась, извинившись за опоздание – и кинулась со всеми здороваться.
«А где Бетти?» - Каталина обернулась на голос Мишеля и махнула рукой куда-то в сторону лестницы, вверх: сейчас придет...

Мишель обернулся: по лестнице спускалась Бетти... Мимолетного взгляда на нее ему хватило, чтобы понять – нужна помощь. Незамедлительно...
Одним прыжком взлетев на лестницу, он протянул ей руку – и помог сойти: «Я очень рад, что Вы к нам присоединились! – Спасибо!»...

Чудес не бывает. И было бы непростительным легкомыслием думать, что чудо произойдет здесь и сейчас – в комнате Каталины, по ее велению и по Беттиному хотению. Нет, конечно, в легком, небесно-голубого цвета, с открытой спиной и неровной линией среза, платье и белых босоножках на босу ногу, с заколотыми в струящийся по спине хвост, волосами девушка смотрелась куда более уместно, чем накануне вечером... Но... она не умела носить все это. А откровенный вырез на груди заставлял ее все время сутулиться – словно она пыталась спрятаться от всех. Да еще и эти босоножки на каблуках... Нет, решительно, это был не ее вечер... Пока что...
Тем не менее, она попыталась взять себя в руки – и протянула руку, познакомившись сразу со всеми. Орнелла, Джон, Андреа – Бетти повернулась к Мишелю – и, рассмеявшись, протянула руку и ему тоже: а что такого? Гулять – так гулять!
Все рассмеялись – и побежали в сторону минивэна – они уже опаздывали...

Усаживаясь в автобус, Каталина провозгласила программу вечера: сейчас - коктейль, а позже – они поедут по Картахене – надо познакомить с городом Таис!

Впрочем, Таис везде чувствовала себя как дома: в машине есть музыка? Включайте! Она уже была готова танцевать – даже сидя в машине...
И под зажигательные звуки сальсы вся компания, танцуя прямо на местах, двинулась в путь.

БОГОТА

По дороге от Армандо к лифту Марсела так и пролетела бы мимо Патрисии, если б та не уцепилась за ее руку: «Бетти точно завтра придет?»
Нашла о чем спрашивать! Марсела просто дымилась после разговора с бывшим женихом: «Так сказал Армандо! Но он и сам не знает! Он просто сидит – и ждет ее звонка!»
Глаза Патрисии стали похожи на два больших блюдца: «Что себе позволяет эта ведьма?! Теперь она заставляет его сидеть и ждать, пока она соблаговолит ему позвонить?! И ты ничего не можешь с этим сделать, Марси?!»

Марсела оскорблено взглянула на подругу – но что она могла возразить ей?
«Раньше между вами все было по-другому...»

Запальчивость и паника звучали в голосе Марселы: «Послушай, даже если она придет, еще неизвестно... отдаст ли... она... нам... компанию...» - она вдруг поняла, насколько верную вещь сказала – и сама этого испугавшись, притихла...

Если б у Пати было сердце, она бы непременно за него схватилась бы... Но за отсутствием оного пришлось держаться за сумку: пусть Марси замолчит – Пати не может потерять свою работу! И вообще им лучше успокоиться, пойти домой... до завтра...

Марсела встрепенулась: нет, Пати может идти – а она останется. Она хочет дождаться Армандо – ей надо с ним поговорить...

Патрисия обогнула ее: хорошо, она пойдет домой... если Марсела даст ей денег на такси. Она же обещала ее подвезти – а теперь? Да и вообще – она сама в этом виновата, не надо разговаривать с Армандо...

Марсела вздохнула, полезла в сумочку – и достала несколько купюр. Взяв в другую руку одну из бумажек, она протянула ее подруге... и онемела... Пати выхватила деньги из другой руки – и унеслась к лифту... Марселе только и оставалось, что. замерев на месте, растерянно переводить глаза с подруги на сиротливо дрожащую в ее руке мелкую купюру.

А Патрисия продолжала вещать возле открывшейся двери лифта: между ними сейчас должно быть понимание, тем более, если завтра опять появится эта крыса! Иначе – она победит!

И уехала. Только теперь к Марселе вернулся дар речи: «Грабительница!..»

Сидя за столом и уплетая очередное творение искусных рук доньи Хулии. Николас обескуражено покачал головой: нет, появление в Экомоде связано для него с риском для жизни...
Хулия и не догадывалась о причине его растерянности по этому поводу – но уверена была твердо: он должен пойти. Ей очень не нравится, что дочь так поспешно уехала, а теперь еще и доктор Мендоса названивает постоянно...
Николас вздохнул: она может не волноваться, он все уладит. Но если он не вернется оттуда – то его можно считать сложившим голову на алтарь Отечества... Опасно ему появляться в Экомоде...

Раздавшийся телефонный звонок положил конец их дискуссии. Схватив трубку, Николас помедлил – и отдал донье Хулии – ответить сам боялся – вдруг это Патрисия...

Хулия сняла трубку: ола?
Армандо снова метался по офису Бетти: «Добрый вечер, донья Хулия. Это снова я, Армандо Мендоса...» - вид у него был диковатый, свободной от телефона рукой он то и дело теребил волосы, сжимал в кулак – его терпение было на исходе – все ближе подступало отчаяние...
«Я звоню Вам потому, что Бетти мне так и не перезвонила, а мне нужно точно знать, придет ли она завтра на встречу! Вы... с ней...говорили?» - и замер в надежде, прижавшей его к стене...
«Доктор, Бетти не сможет завтра присутствовать...» - стараясь не замечать Николаса, пытающегося подслушать разговор, ответила Хулия.
«Что?!» - в первый момент Армандо решил, что ослышался – и принялся уговаривать ее маму - как будто если он ее уговорит – то Бетти приедет...
«Но донья Хулия, Бетти не может так со мной поступить! О чем она думает?»

Сказать, что вся эта ситуация была неприятна Хулии – значит, ничего не сказать. Но она попыталась все же объяснить Армандо положение вещей: Бетти работает. И бросить свою работу не может никак. Вместо нее придет Николас Мора.

Армандо даже остановился от неожиданности – и такого удара. Он не верил тому, что слышал: «Николас Мора? Николас Мора?!!! Беатрис сошла с ума?»

Хулия пожала плечами: Бетти так сказала. Если это неприемлемо – она передаст Николасу, чтобы он не приходил...

Не успел Николас облегченно выдохнуть, как Армандо на другом конце спохватился и взял себя в руки– и, на минуту прикрыв глаза, решительно произнес: «Нет-нет, донья Хулия, скажите Николасу, чтобы он пришел. Я буду рад его видеть...» - он коротко вздохнул и продолжил, глядя в никуда тоскующими глазами: «Не могли бы Вы сделать мне одолжение? Прошу Вас, скажите Бетти, чтобы она перестала прятаться от меня... она мне очень нужна...»

Хулия покачала головой – и удивленно взглянув на замолчавшую телефонную трубку, перевела взгляд на друга дочери – тот поспешно спрятал глаза: его тут не стояло...

Завершив разговор, Армандо растерянно прошел по кабинету, обреченно опустился в кресло – и взмолился – ей, где бы она ни была: «Что ты делаешь со мной? За что?...» Отразившаяся от холодных стен безнадежность вопроса застыла в отчаянных, обреченных глазах...

КАРТАХЕНА

Быстрым шагом подходя к кораблю. Каталина по ходу объясняла компании, куда же они направляются: на фрегат английского королевского флота, объехавший весь мир – и который пробудет здесь только 15 дней.
Бетти отстала – непривычные к каблукам ноги отказывались быстро ходить, одетые без колгот босоножки натирали кожу... Мишель незаметно оказался рядом – и, подхватив за локоть, заставил опереться на свою руку. Догнав остальных, все начали было подниматься на борт... Каталина обернулась к Бетти – она поднимется на фрегат – а Бетти должна встретить конкурсанток – и сопровождать их. ОК?
Ну конечно, Бетти их встретит!

Оставшись на секунду одна, Бетти оглянулась – увы, подходящее платье не помогло ни на миг – и на секунду она не ощутила себя своей в этом блестящем мире...

Не ощущала себя своей, когда под звуки торжественной музыки,в сопровождении офицеров английского флота, конкурсантки подходили к фрегату. Не почувствовала себя уютно, когда, поздоровавшись с председателем жюри конкурса, подошла поближе к трапу – лично приветствовать каждую девушку во главе с Каталиной Акоста. Не было этого чувства и тогда, когда девушки поднимались по трапу – красивые, уверенные в себе, сияющие... а искрящиеся восторгом глаза Беатрис безотрывно следили за ними – все-таки за красотой, когда она не облачена в одежды спеси, наблюдать очень приятно...

Неловкость была в каждом ее движении – когда она поднималась по трапу вслед за своими подопечными – и галантный офицер подал ей руку... Улыбнувшись и поблагодарив его чуть растерянно, Бетти наконец вступила на корабль...

Коктейль был в самом разгаре. Группы нарядных людей разговаривали, пили, смеялись... Звучала веселая музыка...
Зачем она здесь? Что она здесь делает? Кому она здесь нужна? Все чужое...
Наполненные тоской и растерянностью глаза Бетти искали Каталину – но ее нигде не было видно. Наконец, она увидела всю компанию, с которой приехала, но Каталины там не было. Подойдя к ним, Бетти попробовала было включиться в общий разговор. И... стушевалась, отошла – одиночество внутри – одиночество снаружи... Да еще эти босоножки... Нет, платье ей не помогло. Каталина ошиблась.

БОГОТА

Николас обшаривал секретер, в котором Бетти хранила когда-то бумаги по Террамоде – хотел найти все бумажки до одной – если ему предстоит отвечать на вопросы, то документы не повредят – даже если Бетти считала их неважными.
Спустившийся вниз Гермес напал с упреками на Хулию: она купила ему очень плохие тапки – они и трех лет не прослужили, порвались.
И вдруг разразился еще большим негодованием: что это Николас вздумал рыскать по их секретеру?

Хулия вступилась за мальчика – бумаги ищет... Какие бумаги?
Николас вздохнул – Бетти оставила кое-что. Нужно отдать.
Гермес посмотрел на Николаса очень внимательно – так что там с сеньором Мендоса? Почему он так настойчиво разыскивает Бетти?
Что мог ответить Николас? Глянув в сторону, он скривился: может, дон Гермес сам догадается?... но он может успокоиться – Николас знает все о работе Бетти в Экомоде и Террамоде – так что он поработает с доктором Мендоса за нее – пока она там купается в теплом синем море и любуется красочными закатами Картахены –а они наблюдают серые краски Боготы...

Гермес снова вспылил: может, Николас уже пойдет к себе? И развернувшись к жене, добавил: сколько она будет потакать этому нахалу?
Хулия только молча смотрела вслед бушевавшему мужу: сердце болело так остро – что-то не так во всей этой истории, что-то не так с ее девочкой...

КАРТАХЕНА

И еще одна прекрасная ночь Картахены. И опять напоенный ароматами и страстью воздух – и снова не для нее... Бетти одиноко брела вдоль палубы, подальше от шумной, уверенной в себе, яркой толпы – и только море да издали доносившаяся музыка окутывали ее своими тенями...

«Этот коктейль устроен специально для наших конкурсанток», - Каталина продолжала сообщать гостям интересующие их сведения... Андрея Серна извинилась – ей надо взять интервью.
Каталина кивнула головой и понизила голос, обращаясь к Мишелю: где Бетти, он не видел?
Мишель немедленно показал в сторону свободной от народа носовой части корабля, безошибочно указав на одинокую фигурку в голубом платье: она вон там...
Каталина пробилась сквозь народ к Бетти: почему девушка здесь? Она должна ей помочь – помогать конкурсанткам. Желательно не отходить далеко и надолго от Таис – она плохо понимает по-испански, а Бетти знает португальский, может переводить для Таис, кроме того, Андрея ушла брать интервью – может, и ей нужна помощь? А сама Каталина занята гостями – так что технические детали зависят от Бетти. Хватит грустить и прятаться! Некогда!

Бетти рассмеялась – все она сейчас сделает...
Ката насмешливо-свирепо нахмурилась: если Бетти еще раз спрячется – она ее просто за борт выбросит!

Едва Каталина убежала, Бетти подняла глаза к звездам Картахены: «Господи, помоги мне!»
И пошла по палубе – где требуется ее помощь? С удивлением обнаружив, что помощь действительно требуется - поправить замявшуюся ленту на Каталине Акоста, предупредить Андреа, что начинается церемония спуска флага, познакомить девушек с гостями праздника - она забыла о том, что этот мир – чужой для нее. Работа оказалась самым действенным лекарством – впрочем, как и всегда!

БОГОТА

Делать в Экомоде ему больше было нечего. Закрыв за собой дверь, он покинул офис – и, серый от нечеловеческой усталости и тоски, направился к лифту...
Из-за стола Патрисии на него в упор смотрела пара жестких черных глаз. Резко затормозив, Армандо спокойно и обреченно посмотрел на Марселу: «Что ты здесь делаешь?»
Марсела встала – она еще тоже была спокойна: «Я ждала тебя. Когда придет эта женщина?»
На секунду опустив глаза, Армандо так же спокойно ответил: «Она не придет. Ее нет в Боготе, Марсела...»

«Что?» - Марсела растерянно уставилась на него...
«Ее нет в Боготе. Она не придет..» - он скрестил руки на груди – как делал всегда, когда хотел защититься - от боли, которая была неминуема – или от человека, стремившегося залезть к нему в душу.
«Замечательно...» - Марсела пристально на него смотрела – что-то было в нем странное, неестественное... – «И когда же она появится?»
«Я не знаю...» - равнодушно пожав плечами, теперь он не опустил глаз – напряжение билось в них, как попавшая в силки птица...
«Подожди, Армандо, во что мы играем?» - Марсела смотрела на него во все глаза, снова не узнавая – ведь он должен быть сейчас вне себя от страха за фирму, ради которой натворил столько бед! А он...
«Эта женщина не придет – а ты спокоен?!»
Армандо, успевший взглянуть в сторону секретарей – и успокоившись, что на таком расстоянии они ничего не слышат, искоса взглянул на Марселу: «Да, Марсела, я спокоен. Она пришлет представителя.»
«Представителя? Для чего?» - выдержка Марселы медленно, но верно летела в пропасть...
Снова пожав плечами, Армандо отозвался: «Не знаю... Думаю, что она дала ему инструкции... Я не знаю.»
Марсела взглянула в сторону Сандры и Марианы: может быть, они их и не слышали – но зато видели... А это было уже явно лишним для того, о чем она собиралась спросить...
«Поговорим наедине?» - она жестко посмотрела на бывшего жениха...

«О чем нам говорить? Что ей надо от меня? Как я устал от всего этого... Ну хочет – поговорим, разговором больше, разговором меньше... да что я могу ей еще сказать?» - если б Марсела была способна прочесть все эти мысли на лице и в глазах бывшего жениха, если б могла постичь силу его к ней равнодушного дружелюбия – может быть, это бы избавило ее от разговора, который поставит точку во всей ее прошлой жизни, избавило бы от дикой, непереносимой боли, от которой отделяло ее только десять шагов... и вся жизнь...

Но она ничего не увидела, а если и увидела – то не поняла – и, дождавшись его кивка, пошла вслед за ним в его офис...

КАРТАХЕНА

«До завтра – До свидания...» - спускаясь с трапа, конкурсантки прощались с Бетти. Обязательные поцелуи сейчас дарились и принимались намного теплее, чем это было положено по протоколу – и Бетти уже не чувствовала себя отверженной, ушло и одиночество – сейчас она была с ними на равных...

Последней спустилась Каталина: Бетти может проследить за посадкой девушек в автобус? А потом компания собирается у их минибуса – и вперед. По Картахене!

Выполнив поручение, Бетти подошла к Таис – теперь уже бразильянка чувствовала себя не очень, в одиночестве. Ничего, Бетти хорошо знала, как поднять той настроение. Она просто объяснилась в любви к ее героине из сериала – и попросила автограф. Таис воспряла духом – а вместе с ней радовалась жизни и пьяная от нового для нее ощущения сопричастности окружающим ее людям Беатрис.

Но пора было искать своих. Оглянувшись по сторонам, Бетти обнаружила Каталину в компании Мишеля, Андреа и Орнеллы – и председателя жюри. Что ж, дипломатический протокол должен быть соблюден: подведя к компании Таис, Беатрис извинилась – и представила актрису и официально главного специалиста по красоте на этом конкурсе... Оба остались весьма довольны друг другом – правда, Бетти пришлось перевести Таис приветственную речь председателя – а Каталина радовалась обретенной внутренней свободе своей подопечной.

Каталина обернулась – что ж, коктейль позади, можно уезжать. А куда запропастились остальные?
Бетти оглянулась – и выделив в толпе белокурую шевелюру Мишеля, окликнула его. Вслед за ним подошли остальные – и, погрузившись в минибус, компания отчалила на встречу с Картахеной.

БОГОТА

«Я не хочу вмешиваться в твою личную жизнь» - присев на край стола, Армандо внимательно смотрел на Марселу – она пыталась оставаться спокойной, но никогда еще ремешок ее сумочки не норовил так упорно покинуть плечо хозяйки, а ее руки не стремились так упорно его там удержать – «Но я хочу знать, что все-таки происходит между вами, Армандо...»
«Что ты имеешь в виду?» - глаза его дрогнули – но взгляда он не отвел...
«Что могло произойти еще?» - нет, он не выдержал, опустил глаза: ну о чем она спрашивает? Неужели мало того, что он сделал с Бетти?
«На прошлой встрече она сама сказала, что готова нам помочь! А что сейчас?»
Армандо покачал головой – слава Господу, разговор о делах, а не о нем, не о его чувствах: «Да нет, Марсела, все не так, ты неправильно понимаешь ситуацию: она просто думала, что все дела улажены – и уехала отдыхать. Вот поэтому ее и нет в Боготе».
«Куда?» - голос Марселы почти сорвался на крик – но он не мог себе этого позволить...
«Я не знаю, не знаю...» - Армандо все еще был спокоен – почти – и пытался эту свою уверенность передать ей... «Завтра придет ее представитель – и все нам объяснит».

Глаза Марселы сверкнули злым огнем – да как он может быть таким спокойным!
«Надеюсь, эта женщина не додумается сделать что-либо с компанией! Иначе нам всем не поздоровится!!!»

Армандо поднял на нее глаза... Один миг – и он отвернулся от нее, отвернулся от ее внимательного взгляда... Но ей хватило – его глаза были совсем другими – он уже не выдерживал этой игры на бесстрастность – теперь его глаза были больными, измученными, в них билась такая дикая тоска – что Марсела на миг потеряла дар речи...
«Уверен, что нет...» - прозвучавшая в этих словах слепая вера заставила Марселу почти потерять самообладание...
«Ты что, и в самом деле ей веришь?!» - немигающие глаза Марселы сверлили его затылок – «Она предала тебя на совете! Она выдала мне всю подноготную ваших отношений, все интимные подробности ваших свиданий! Она показала мне письмо Марио Кальдерона!..»
Армандо молчал... Упорно молчал, не перебивая. Как измерить глубину отчаяния, бившегося в его глазах? Огромность его вины? Беспредельность тоски? Если б сейчас Марсела взглянула в эти так давно знакомые ей глаза – она бы их не узнала...

«Ты настолько ей доверяешь? Настолько уверен, что она ничего не предпримет плохого по отношению к компании – но ты даже НЕ ЗНАЕШЬ, ГДЕ ОНА!!!»

Марсела встала перед Армандо – сколько можно было разговаривать с слишком прямой, застывшей в окаменелой неподвижности спиной?

И тут она увидела его глаза, глаза, которые он на какой-то короткий, почти незаметный момент, попытался спрятать от нее... Но не спрятал.
Он пристально смотрел на нее – и ей стало страшно. Наверно, за всю жизнь ей не было так страшно – может быть, только тогда, когда узнала, что родителей больше нет...
Но сейчас, в этих черных, да краев заполненных скорбью и отчаянной любовью к другой, глазах – она прочла смертный приговор себе, своей любви, своей жизни... И не поверила себе...
«Ты так ей доверяешь... так беспредельно полагаешься на нее... так уверен в ней...»
Все тот же взгляд, устремленный на нее – притворяться, скрывать сил уже не осталось. Да и незачем...

А Марсела вглядывалась в него, стараясь казаться твердой и уверенной – может быть, этот взгляд, устремленный на нее, лишающий ее силы, лишающий ее надежды – может быть, она ошибается, и этот взгляд из-за нее?..

«Почему, Армандо?... Я знаю, что ты преднамеренно влюбил ее в себя... Мне прекрасно известны причины этого шага...» - голос ее постепенно становился все глуше – она читала ответ в его лице, в его глазах, в его молчании – но внутри себя она умоляла – кого же? кого? – чтобы это было неправдой. Но видела – правда, все, что она поняла – правда...
И все уродливее становилось ее лицо, тускнели глаза – даже волосы, казалось, серели от невыносимой мысли, что она потеряла его... потеряла... потеряла...

«Но я хочу понять, что происходит с тобой? Что Беатрис удалось сделать с ТОБОЙ?»

В его лице больше не осталось ничего от прежнего Армандо – маска страдания, обнаженность нервов, такая пронзительная незащищенность...
Казалось, в самом воздухе уже не осталось ничего – кроме боли, кроме страдания и отчаяния двух как никогда близких сейчас друг другу человек... Близких – и одновременно, как никогда, разделенных этим нечеловеческим страданием...

Марсела не выдержала, вырвавшийся у нее короткий истеричный смешок прозвучал резким диссонансом: «Ты влюбился в Беатрис?» - и прикрыла готовые прорваться слезами глаза...

Секунда - и взяв в руки какую-то папку, быстро произнеся: «Я ведь уже сказал, что не собираюсь с тобой об этом говорить...» - Армандо просто отвернулся от нее... Что за папка это была? Он и сам не знал – лишь бы было чем заслониться, не дать боли прорваться криком, лишь бы было куда спрятать свой выжигающий душу дикий страх – а вдруг Бетти не вернется к нему никогда...

Глаза ее расширились, вся выдержка ее полетела в тар-тарары: «Но ты должен будешь поговорить об этом со мной! Мы должны все выяснить раз и навсегда!»

Он поднял глаза от папки, посмотрел куда-то в пространство – он знал, знал, что будет с ней, если он скажет ей правду, он не хотел для нее этой боли – ну как же она не понимает, что обратной дороги уже не будет... она уже не сможет себя уговорить...
И он обреченно слушал ее слова...

«Я ждала тебя три года... Я отдала тебе три года моей жизни... До нашей свадьбы оставались считанные часы...»

На секунду закрыв глаза, он едва заметно покачал головой – она права, она во всем права. Всегда. Но разве от этого легче кому-нибудь?...

Из глаз ее покатились слезы – она пыталась их сдержать, но это было сильнее ее: «По крайней мере, я заслужила хотя бы объяснение...»
Он опустил голову, все так же внимательно ее слушая – он не мог ничем помочь ей, ничем не мог облегчить ее боль – только постараться уберечь – но она лишала его и этого...

«И я не хочу слышать, что ты можешь сделать мне больно!...» - Господи, сейчас она была такой некрасивой, какой никогда не была Бетти - накануне, читая письмо, Марсела страдала... Но разве это было страданием по сравнению с тем, что она испытывала сейчас? Какою мерой можно было измерить эту непереносимость?

Ее голос был еле слышен из-за наполняющих его слез:
«Ты влюбился в Беатрис?... Ты все еще ее любишь?...»

Армандо молча поднял глаза к Господу... но в мире так много боли – и что по сравнению с ней страдание несчастной нелюбимой женщины – и любимого, любящего, но проклятого в своей любви, мужчины?...

Она опустила голову – никаких сил нет смотреть на его спину: «Твое молчание означает утвердительный ответ?...»

Нельзя ее так мучить, ничему он этим уже не поможет...
Армандо положил папку – и медленно обернувшись к ней, поднял на нее почерневшие от боли глаза...
«Ты влюбился в Беатрис?»

Медленно, очень медленно, едва заметно, не сводя с нее взгляда, он молча качнул головой: да.

Прорвавшееся короткое ее рыдание была страшно – сейчас она была маленькой, несчастной, потерянной девочкой – хоть бы кто сказал ей, за что ей это страдание, за что?..
Ей было невыносимо задать следующий вопрос - но глаз она не опустила: «И ты все еще ее любишь?»

«Прости меня, Марсела!» - молили его глаза...
«Да, Марсела...» - прошептал он. Этот раздирающий душу шепот прорвал последние оковы сдержанности в ней – вот так и сходят с ума...

«НЕТ!!!!!» - она чуть не упала, он едва успел подхватить ее – но она тут же оттолкнула его руки... В этом обрушившемся на нее мире она больше не хотела его поддержку – теперь она осталась совсем одна...

Обезумевшие глаза смотрели на него со страшного, залитого горем, болью, слезами, отчаянием и нечеловеческим страданием, лица: «Я не понимаю, как это могло случиться... Ты сгоришь за это в аду!!!»

Он попытался притронуться к ней, погладить по волосам – хоть как-то снять с нее это горе...
«НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!!!» - отбросив в сторону его руки, она накинулась на него, стремясь хоть немного отплатить ему, причинив такую же боль, какую он причинил ей – она пыталась молотить его кулаками куда придется.... со всей силой, с какой могла это делать... пыталась...
Нет, он не старался уберечь себя - он старался уберечь ее. Откуда взялась в нем эта мудрость? От боли? От любви? От ее потери? Армандо осторожно удерживал ее руки – это ведь только истерика – и виноват в ней только он...

Она остановилась – и смотрела на него... любимого, ненавистного...

«Я знаю, Марсела! Я знаю, что заплачу за это» - его шепот бил по ее нервам, страдание в его глазах было так похоже на ее собственное – только вызвано оно было другой женщиной...

Не могла она больше ни слушать его – ни видеть. Одним сильным движением оттолкнув Армандо, Марсела ушла из этого проклятого кабинета, вобравшего в себя любовь, горе – и муки сразу трех несчастных людей...

часть 45

БОГОТА

Услышав этот голос, Команда вскочила – и последние остатки желания поработать во благо родной компании улетучились бесследно... они почуяли запах скандала!
Они что, мешают Патрисии? Ее это задевает? Она что-то имеет против?!

На все три вопроса у Пати был только утвердительный ответ: да, ей это мешает. Сейчас придут Роберто и Маргарита – и она не хочет, чтобы они услышали те сплетни, которые только и делает, что распространяет Команда.

Аура вскипела: да кто она такая? Менеджер? Директор? Вице-президент или президент? Что она себе позволяет?

Патрисия заняла твердую позицию... посередь приемной, аккурат спиной к лифту:
Совершенно верно, в отсутствии официально избранного президента, вице-президента, Марселы и Гутьереса именно она – секретарь президента, становится главным лицом в Экомоде. И все эти секретарши должны ее слушаться, затаив дыхание!!!

Довольная эффектом своей только что произнесенной речи, полной тишиной и опущенными глазами женщин, каждая из которых вдруг начала озабоченно изображать рабочую обстановку, Патрисия решила закрепить завоеванные позиции: вот это ей очень нравится. Именно так все и должно быть: она – приказывает, они – выполняют!

«Доктор Фернандес!» - раздался сзади низкий холодный голос – и Патрисия как ошпаренная отлетела в сторону, - «А что Вы прикажете делать нам?»

Несколько минут назад вышедший из лифта Даниэль, вместе с адвокатами молча наблюдавший сцену «укрощения непослушных секретарш», презрительно мерил глазами Патрисию...

Уродки, почуяв, что вот сейчас-то и начинается самое интересное, срочно заняли места в партере – попросту выстроились возле столов Сандры и Марианны – и с наслаждением погрузились в зрелище, развертывающееся перед их глазами.

А Патрисия расплылась в улыбке, больше похожей на гримасу от пчелиного укуса, но густо сдобренной медом: «Привет, Даниэль! Как хорошо, что ты здесь, потому что у меня проблемы с персоналом!» - она обвиняющим жестом указала на шестерых женщин напротив – «Они совсем не хотят работать, только и делают, что сплетничают. Может, они тебя послушаются?»

«У вас забастовка?» - обернувшись к Команде, спросил Даниэль с плохо скрываемым юмором в голосе, но стараясь казаться суровым... Уродки дружно отрицательно замотали головами: нет, никогда!
А София еще и добавила – для пущей убедительности: им пришлось делать еще и работу Патрисии, потому что сеньорита соизволила придти только несколько минут назад!

Патрисия было возмутилась, но Даниэлю все эти разборки уже прискучили, у него были дела куда серьезнее, чем эти комариные укусы. Повернувшись к Патрисии, он решительно бросил: «Патрисия, завари нам кофе и принеси в зал заседаний!»
Адвокаты прошли вперед – но сам Даниэль был остановлен на полпути весьма настойчивым призывом Пати: «ДАНИЭЛЬ!!!»
Добившись его внимания она продолжила: она была бы весьма признательна ему, если б он перестал выставлять ее служанкой перед чужими людьми!
И зачем она это сказала? Даниэль немедленно обернулся к адвокатам – и пригласил их воспользоваться любыми услугами, которые может предоставить сеньорита Фернандес. Будь то варка кофе – или уборка квартиры. Не говоря уже обо все остальном...
Дальнейшие возражения Патрисии пролетели просто мимо его ушей: единственно, что его интересовало – это Беатрис. Она придет?
Кислое выражение пришлось быстро убрать с лица – и Патрисия пожала плечами: она не думает, что Бетти придет. Ее подруги уверяют, что ее нет в городе.

Даниэль взглянул на Команду: и чем же сеньорита ТАК занята?
Ответить никто не успел – снова врезалась Пати: да чем она так может быть занята? Цену себе набивает!

Но Даниэль явно не нуждался в комментариях этой дуры, которая по какому-то кошмарному капризу судьбы была подругой его сестры – и теперь выказывала явную осведомленность в призрачном положении компании – что было уж совсем лишним в данной ситуации. Посему, ни слова не ответив, даниэль просто молча на нее взглянул: он хотел кофе в зал заседаний! Без сахара – и побыстрее!

КАРТАХЕНА

Торжественная, летящая музыка струилась над морем, пронзая сердца родных, встречающих экипаж «Глории» после шестимесячного отсутствия, и многочисленных зрителей, собравшихся здесь, чтобы увидеть прибытие флагмана флота Колумбии...
Корабль был прекрасен: белый, легкий, он скользил по морю с грациозностью лебедя. Только вместо лебединых крыльях у него были стройные, устремленные ввысь, как мечта, мачты...

Но было в этом зрелище что-то странное, что-то необычное и невыразимо прекрасное: снизу доверху, на всех реях (поперечные перекладины?), во весь рост, держась за руки, стояли члены экипажа корабля – и их голоса сливались с голосами всех тех, кто, потрясенный этим величественным зрелищем, выплескивая рвущиеся наружу эмоции, подпевал в такт льющейся над морем музыке...

Забыв обо всем на свете, светящимися как солнце глазами, за этим необыкновенным зрелищем наблюдала Бетти. Стоявшая рядом Каталина с мудрой улыбкой матери, подарившей величайшую радость своему ребенку, наблюдала за ней – и расцветающая на лице подруги жизнь зажигалась ответным огнем в ее глазах...

БОГОТА

Услышав звук открывшегося лифта, Патрисия подскочила: из лифта вышли Роберто и Маргарита. Она было бросилась к ним с поцелуями – но застыла, не успев прикоснуться к щеке Маргариты – таким арктическим холодом окатили ее глаза женщины. (Правильно, это тебе не с будущими родственниками подруги целоваться – Роберто опять президент – значит, ты всего лишь подчиненная, а не подруга Марселы!)
Роберто интересовало собрание: все на месте?
Собственно, поведала Патрисия, на месте только Даниэль и адвокаты. Армандо и Марио сидят в его бывшем офисе, а Марселы пока нет.

«Ну... а эта женщина?» – назвать Бетти по имени у Маргариты язык не повернулся... – «она – здесь?»
Нет, ее нет, она не знает, придет ли Бетти вообще – и вообще-то об этом лучше спросить у Армандо, - Патрисия была очень решительно настроена...

Что ж, значит, надо позвать в зал Армандо и Марио. Пусть Пати передаст... -
Роберто, как всегда, был сух и немногословен...

Не успела троица скрыться в направлении зала заседаний, как из лифта появилась Марсела. Алебастрово-белое лицо, на котором угольями горели мрачные черные глаза, ничем не выдавало вчерашней трагедии. И все же, рассказав ей диспозицию в компании на текущий момент, Сандра и Марианна проводили девушку недоуменным взглядом... Что-то изменилось в ней со вчерашнего дня... Стала она суше? Проще? Менее надменна? Или, может, на них произвели впечатления ее слишком накрашенные глаза? Или почти черные губы? Или неестественная, неподвижная как маска, красота ее лица?

Кто знает... Девушки и сами бы этого не смогли сказать – но продолжали удивленно смотреть ей вслед...

Открыв дверь в зал заседаний, Армандо и Марио застали процесс приветствий всех всеми в самом разгаре... Однако на их «Доброе утро» - никто не отозвался, только Роберто знаком показал присаживаться... Что ж, пригласив друг друга садиться, они опустились в кресла.

Едва дождавшись конца этого демонстративного усаживания, Даниэль, не глядя на Армандо, открыл рот: может кто-нибудь сказать что-либо внятное по поводу доктора Пинсон Солано? На Армандо он смотреть явно не мог – поэтому предпочел из двух зол – меньшее – то есть Марио Кальдерона (наивный...).
«Когда она соизволит придти?» - он развернул часы в сторону Армандо.

Внимательно приглядевшись к стрелкам на циферблате, тот отвел глаза – и принялся внимательно изучать стол: «Нет, Беатрис на встречу не придет!»

Общий шок при этом известии был просто оглушителен. Даже Роберто соблаговолил открыть рот не для проповеди или приказа – а для растерянного вопроса: как это, не придет?

На один короткий миг подняв на него серьезные глаза, сын пожал плечами: «Папа. дело в том, что ее нет в Боготе...»

Сощурив глаза, Марсела устремила на Армандо сочащийся ядом взгляд: «Могу поспорить – ее задерживают очень важные дела!»

КАРТАХЕНА

Торжество по поводу прибытия «Глории» продолжалось.
Каталина повернулась к Беатрис: «Пойдем со мной. Я хочу поздороваться с президентом – и представить ему тебя.»
Беатрис всполошилась: «Донья Каталина, как я выгляжу?»
Глаза Каты полыхнули торжеством: «Ну, слава тебе, Господи, тебя стали волновать подобные вопросы. Значит, ты начинаешь осознавать, как много значит внешний вид! Обещаю тебе: это – последнее мероприятие, которое посетит прежняя Бетти!»

Поднявшись вслед за Андресом Пастрана на корабль, Каталина, поздоровавшись, представила ему Бетти. Несколько секунд разговора – и время для аудиенции вышло. Обе отошли в сторону и, постояв еще немного рядом, углубились на корабль, прошли на нос, наблюдая за радостно-плачущей толпой на пирсе.
Каталина улыбалась: это самый лучший момент в жизни моряка и его родных. Ведь корабль полгода не был в родной гавани, целых полгода они были оторваны от своих семей! Какое потрясающее зрелище!

БОГОТА

Придя в себя, Роберто обрушился на сына: «Тогда мы собрались здесь зря! Нам нужно было поговорить с ней. А если ты знал, что ее не будет – ты должен был отменить встречу, Армандо!»
Не поднимая глаз, он с трудом выдавил из себя эти слова: «Нет, она передала, что присылает своего представителя...»

Презрительное отношение к любому представителю со стороны Бетти можно было черпать ложками в вопросе Роберто: кто этот представитель? Где он?

«Он сейчас придет. Это... Николас Мора...» - зацепенев, по-прежнему стараясь ни на кого не смотреть, он вытолкнул из себя эти несколько слов.

Но эффект от них был поразителен: такого единодушного саркастического смеха это зал не помнил уже давно...
«Как мило! Она присылает нам для переговоров своего любовника!»

Минутный взрыв смеха (правда, ни Армандо, ни Марио не разделили всеобщего веселья – что с Николасом надо считаться по-серьезному, они уже хорошо поняли) – и снова гробовая тишина... Все ждали...

БОГОТА

Вприпрыжку бежавшая за официанткой из буфета Патрисия громко требовала выяснить у акционеров, что именно они хотят попить-поесть – это ведь работа официантки, а не секретаря президента!
«После потери мерседеса ты стала еще противнее, чем была» - огрызнулась девушка – и скрылась за дверью, оставив потерявшую дар речи Пати уворачиваться от смешков Сандры и Марианны.
«Мой мерседес...» - простонала она – «Чертов Николас Мора! Никогда его не прощу!»
Вспомни дурака – он появится? Кажется, так? Даже если и нет – не важно – потому что в этом случае примета сбылась – из лифта появился Николас.

Нет, он честно пытался просочиться незамеченным. Но и подруги Бетти, и Патрисия его заприметили… А дальше трогательное зрелище Патрисии в образе разъяренной фурии заставило бы затрепетать самые закаленные сердца! Но к сердцам Сандры и Марианны данное определение не подходило – и они с крайним удивлением и восторгом наблюдали за попытками Пати пнуть чем-нибудь ну очень тяжелым в «любимого». Приложив определенные усилия, Николасу удалось увернуться от «его Пати» - и он «огородами, огородами…» просочился в зал заседаний.

«Здравствуйте!»
Голос вошедшего в зал заседаний Николаса заставил всех поднять на него глаза – или обернуться… Зрелище, конечно, было не из слабых. Единственным, кто мгновенно отвел от него глаза, был Армандо – остальные, забыв о приличиях, вовсю рассматривали жениха Беатрис.
«Я Николас Мора, пришел от доктора Бетти. Прошу вас покороче, у меня – плотный график.»

После секундной паузы от ступора, вызванного явлением Николаса, первым очнулся Роберто – и пригласил сесть друга Беатрис.
Марио, рядом с которым тот оказался, в первый раз рассмотрев Николаса, тщетно пытался потушить на лице изумление, граничащее с хохотом. Впрочем, он был далеко не одинок в этом стремлении. Только Армандо, низко склонив голову, продолжал упорно смотреть в стол…

«Доктор Мора», - начал Роберто, - «Нас очень удивляет, что доктор Пинсон не пришла на эту встречу!»
Николас пожал плечами: «Не знаю, сказал ли вам доктор Мендоса, что ее нет в городе – и что ее не будет еще некоторое время…»
Армандо вдруг на миг поднял на него глаза… некоторое время…

«А доктор Пинсон знает о причинах этой встречи – и о том, что она нам очень нужна?» - вступил в разговор Даниэль.
Марсела, пребывавшая до этого момента почти в полной прострации, подняла глаза…
Ответить Николас не успел – за него это сделал, не глядя ни на кого, Армандо: Бетти же каким-то образом узнала, что эта встреча состоится, хотя сам он с ней поговорить не смог – с того самого момента, как она ушла из компании.
Он напряженно улыбнулся – правда, улыбкой это можно было назвать с большим трудом…
Николас «подхватил мяч»: «Знает она о встрече, знает. Хотя, конечно, подробности ей неизвестны… Но она попросила меня быть ее представителем. Я ведь, так понимаю, разговор пойдет о Террамоде? А я - управляющий этой компанией. И занимаю этот пост с момента основания компании.»

Взгляд Марио стал острым – кажется, он вдруг начал понимать, что не был далек от истины в определении Николаса (правда, с обратным знаком). И, что не стоит смотреть на странную внешность Николаса – лучше посмотреть в его глаза – и прислушаться к словам…

«Доктор Мора» - в игру вступил один из адвокатов – «Вы, конечно, управляющий Террамодой – но Вы – не ее владелец. И, следовательно, не имеете права юридически распоряжаться отменой эмбарго в отношении Экомоды, как и обратной передачей прав на Экомоду в руки действительных владельцев компании».
Николас согласился с этим – но Бетти же подписала все бумаги?…
И тут же отшатнулся от металла, зазвеневшего в голосе Даниэля: «Этих бумаг недостаточно! Она прекрасный экономист, у нее степень доктора – но она же не юрист! А такие вещи так не делаются!»
Пожав плечами, Марсела перехватила инициативу – яд так и сочился от ее слов, только вот кому она их говорила? Себе? Акционерам? Или… Армандо?
«Ну, если только она и впрямь намерена вернуть нам компанию…»

Николас вскипел: на что намекает сеньора?!
«Где доктор Беатрис?» - язвительности Марселе тоже было не занимать…
Но Николаса так просто было не пронять…
«Простите, но я не могу Вам ответить. Она не разрешила мне говорить, где она!
Доктор знает, он ведь приезжал к ней домой...»

Армандо поднял застывшие глаза: на него в упор смотрели язвительно ошарашенные глаза бывшей невесты... То, что Армандо оказался способен приехать домой к пусть любимой, но предавшей его девушке!...

А Николас молча ждал дальнейших вопросов, даже не подозревая, какую бурю поднял, так небрежно бросив последнюю фразу...

Марсела, наконец, с усилием отвела взгляд от смятенного лица и беззвучно мечущихся глаз Армандо – и снова «одарила» Генерального директора Террамоды: «Разве это не подозрительно?»
«Было бы подозрительно, если бы никто не пришел вообще. Но я пришел – от имени нас обоих!» - первоначальное смущение Николаса перед солидным собранием прошло окончательно – и теперь, сообразив, кто есть кто в этой комнате, он был не намерен давать им спуску!
«И все равно этого недостаточно!» - снова холодный голос Даниэля.
Пожав плечами, Николас ответил ему таким же холодным взглядом: «Что же, тогда вам придется подождать, пока она не вернется, ясно?»

«И когда она вернется?» - это уже Роберто...
«И этого я тоже не могу вам сказать!» - Николас уже отбросил все церемонии – разговор получался жестче, чем он ожидал...

«Ну я же говорю - подозрительно» - ехидно пропела Марсела, «Еще как» - подхватил ее брат – и склонился поближе к Николасу, стараясь придать своим словам как можно больше веса: «Доктор Мора, если доктор Беатрис не появится здесь в ближайшее время, нам придется принимать совсем другие меры!»

Услышав это, Николас вскочил – и его вдруг зазвучавший раза в три сильнее голос заставил всех приковать к нему взгляды: «О чем это вы? Какие меры? Прекратите ей угрожать! Она не одна – у нее есть я!»

На то, что этот смешной и нелепый парень способен угрожать – никто не рассчитывал. И Роберто пришлось взять на себя роль миротворца: извините, успокойтесь, сядьте...

Выполнив его просьбу, Николас взглянул на Роберто, как раз в этот миг произносившего: «Если Беатрис не в курсе причин, по которым она нам так здесь нужна, логично было бы дать ей время их узнать...» - он коротко взглянул на всех – «И дождаться ее ответа...»
Мгновенная надежда пополам с отчаянием зажглись в лице Армандо – быть может, сейчас он услышит Бетти...
«Вот телефон» - короткий кивок Даниэля нарушил всеобщее оцепенение – «Позвоните ей...»

Николас взял трубку: «Ну да, телефон... да она сама звонит домой каждый вечер...»
Неожиданно обреченно взглянув на Армандо, Марио поймал взгляд друга – напряженный, ждущий – и, тем не менее, спокойный, ушедший в себя, словно был твердо уверен в отрицательном ответе Николаса.
«...И сегодня вечером я передам ей все, что вы попросите, ясно? И свяжусь с вами...» - между тем продолжал Николас...
«Одни загадки...» - хмыкнула Марсела. Пытаясь из всех сил оставаться спокойным, Роберто сосредоточенно рассматривал собственные руки: «И когда, по вашему, будет ответ?»
Николас взглянул на часы: у него другая встреча, а он уже опаздывает!
Армандо поднял на него тяжелый взгляд – какая там может быть встреча, он хорошо понимал... Николас же нигде больше не работал...

«Завтра» - наконец разлепил губы тот...
«Отлично!» - облегченно подхватил Роберто, - «Встреча окончена! Встретимся завтра, здесь же, в это же время!»
И повернулся к адвокатам – пусть зайдут к нему домой, вечером – им надо кое-что обсудить... И всем – спасибо!
Маргарита взглянула на собиравшегося ухеодить мужа – они встретятся вечером, дома...

«Что же, значит, мы поговорим вечером – или завтра утром...» - при этих словах Николаса Армандо чуть отодвинул свое кресло от стола и весь подобрался – ни дать ни взять, тигр, приготовившийся к броску...
«Спасибо, мне пора, у меня встреча – и я уже опоздал...» - Но, направившись к двери, выйти из зала Николас не успел: распрямившись, как пружина, Армандо одним движением резко отбросил кресло и встал в дверях – не обойдешь.
«Можно с Вами поговорить минутку, сеньор Мора?»

Опасаясь встречаться с ним взглядом, Николас склонился к часам: «Не сейчас, я уже опаздываю. У меня другая встреча, я же сказал...»

Впервые Николасу предстояло испытать на себе, каким может быть Армандо, когда что-то до смерти нужно ЕМУ. Положив руку на косяк двери и приняв обманчиво расслабленную позу, так, что Николас смог бы пройти мимо, только решившись на открытый конфликт с ним, он пристально взглянул ему в глаза: «Всего пара минут!»

Наблюдавший с минуту с интересом за этой сценой Марио отвернулся – ему было понятно все – и навсегда. Зато Даниэль, Маргарита и Марсела внимательно следили за Армандо – но только одна Марсела понимала до конца, какая буря таится за этим внешним, сдерживаемым железной рукой, спокойствием ее бывшего жениха. Не выдержав, она ехидно подсказала: «Прошу Вас, сеньор Мора! Армандо очень волнуется, что от Беатрис нет новостей!»

«Не надо иронии, Марсела!» - на долю минуты Армандо повернулся в ее сторону – и, охватив взглядом всю троицу, прекрасно понимая, что рискует оказаться под шквальным ветром вопросов, тем не менее, спокойно и твердо глядя на них, продолжил: «Ты прекрасно знаешь, что для меня это очень, ОЧЕНЬ важно!»

Осекшись, Марселе только и оставалось, что беспомощно за ним наблюдать.

Взглянув на него внимательнее, Николас больше не прибавил ни слова: повинуясь пригласительному жесту Армандо, он вышел из зала...

Вслед за ними поднялись все остальные. Они увидятся завтра – если ЭТА ЖЕНЩИНА появится...
Дождавшись, пока выйдут адвокаты, Маргарита повернулась к Марселе: где эта женщина? Что здесь вообще происходит?

Марсела встала: они могут поговорить. Она может поспорить – Беатрис где-то просто прячется...
Случайно повернув голову назад, Марси вдруг обнаружила за спиной Марио. Незамеченный, он пытался подслушать. О чем будут говорить бывшая невеста – и мать друга. Вдруг разговор пойдет о чем-то. что и им с Армандо неплохо бы знать?

Но ему не повезло... Под строгим взглядом Марси пришлось ретироваться из зала...

КАРТАХЕНА

Торжество было окончено. Опустела «Глория». Бетти и Каталина спускались одними из последних. Обе просто бурлили от эмоций: «Что скажешь, Бетти? Прекрасное начало дня!»
Каталина сияла вдвойне , ибо наконец-то она видела на лице подруги не тоску, не боль, не растерянность – а радость, которая не покидала ее с самого утра!
«Так, сейчас надо найти Каталину Акоста – а потом мы едем в город...»
Улыбка мигом слетела с лица Беатрис: а куда они едут?

Каталина рассмеялась: ну нет, она ей не скажет – это секрет! А то Бетти снова плохо станет... Но у них – очень важная встреча!!!

БОГОТА

Войдя в свой бывший офис, пригласив сесть опасающегося подходить к нему слишком близко Николаса и сам опустившись в кресло, Армандо снял очки. Увидев его глаза, поначалу отказавшийся было пойти ему навстречу Николас вдруг передумал – и опустился на стул.
«Я сяду... только скажите, что Вам нужно от меня?»

Армандо потер руками усталое от бессонных ночей лицо – ах, если б он мог действительно попросить о том, что было ему нужно, как воздух – и знать, что Николас постарается ему помочь... Но это – мечты... А Николас ждет ответа... И он сказал то, что мог – и должен был сказать – хотя это и не было тем, чего он хотел...

«Николас, все, что мне нужно – это чтобы Вы попробовали заставить Бетти задуматься... Я знаю. что она очень обижена всем тем, что произошло – но ситуация выходит из-под контроля, Николас!»
Он так пытался говорить спокойно, так старался «держать лицо», не дать волю чувствам, не позволить себе молить Николаса сказать, где Беатрис. Но глаза выдавали его, эти тоскующие глаза – и руки, которые ни на минуту не могли оставаться спокойным. И если Николас хоть на минуту смог забыть обиду и привкус той драки, может эта история закончилась бы быстрее?...
Но Николас не желал ни видеть, ни понимать того, кто так сильно оскорбил, унизил – да попросту растоптал его друга – и избил его самого – и потому блуждал взглядом где угодно – только не в направлении говорившего человека.
«Я понимаю, что она хочет отомстить – это понятно! Но она не может игнорировать Совет!» - продолжал Армандо...

Николас вдруг неожиданно уперся взглядом ему в лицо: «Насколько я знаю, Совет много раз игнорировал Бетти – так почему бы и ей хоть раз не отплатить тем же?»
И снова отвел глаза – куда бы ни смотреть, лишь бы не на Армандо!

«Я знаю, знаю...» - Армандо поднял голову – он уже понял, что все бесполезно – но вдруг удастся достучаться? Вдруг? – «Но дело в том, что своими действиями она создает о себе неправильное впечатление! Вот что я хотел Вам объяснить: Компания фактически у нее в руках. И все останется по-прежнему, пока Бетти не придет сюда лично! Пожалуйста, Николас, скажите ей, пусть она об этом подумает! Скажите, что я ПРОШУ ее остановиться...» - он уже просто умолял его...

Но Николас и Бетти недаром были друзьями: Николас точно так же ничего не видел и не слышал...

«И Вы считаете, что Бетти станет поступать, как Вы хотите только потому, что Вы ее об этом просите?!» - хмыкнув, саркастически осведомился Николас.

«Нет, я это знаю!» - Армандо опустил глаза – слишком много боли таилось в них –но Николас все равно ничего не видел... душевная слепота – наказание в жизни не меньшее, чем слепота фактическая...

«Я знаю. Просто я хочу, чтобы Вы ей объяснили, что если она хочет выйти с честью из всей этой ситуации – то она ДОЛЖНА придти, ДОЛЖНА подписать все эти бумаги...»
И, не переводя дыхания, не давая себе ни минуты подумать, правильно ли он делает, да и вообще – ЧТО он делает, Армандо быстро произнес: «Николас... я прошу Вас о личной услуге!» - на один миг взглянув куда-то в сторону, он все же ринулся в этот омут: «Попросите ее мне позвонить. Мне до смерти надо с ней поговорить! Прошу Вас, пожалуйста...» - голос его упал до шепота, он уже не прятал от Николаса страдающих глаз, на глубине которых затаилась безумная надежда, что вот этот когда-то избитый им мальчик вдруг поможет – и свершится чудо... и закончится это невыносимое одиночество... и она вернется...

часть 47

«Не бойся, Бетти! Когда ты откроешь глаза – жизнь изменится...»

Эти негромкие слова Каталины все еще отдавались эхом в стремительно завертевшемся мире... а проворные руки Алекса уже коснулись ее волос...

БОГОТА

«Маргарита, он сказал это. Он признался мне, что любит ее!...»

Получи, Армандо! Или ты надеялся, что Марсела сохранит твое признание в секрете? Напрасно...

Две женщины, разделенные столом, похолодев, смотрели друг на друга, вернее, на заледеневшую статую похожа была Марсела... А вот Маргарита была значительно спокойнее...

«Я подозревала это...» - утратив спокойствие, глаза девушки заметались, не в силах посмотреть на настороженную женщину напротив – «...В ее присутствии поведение Армандо было более, чем странным! Я видела, что что-то происходит. Она разлучила нас... Я потеряла его навсегда!»

Наконец-то она взглянула прямо на несостоявшуюся свекровь – и поразилась: Маргарита вовсе не была убита ее словами. Напротив, в глазах ее зажегся какой-то огонек, сродни боевому...

«Ой, Марсела, перестань! Не сдавайся!»

Марсела вскочила: «Нет, Маргарита, все кончено, пойми! Когда я прочла, что он связался с ней – я думала, что это – ради компании! А потом он снова будет моим!...» - метаясь по кабинету, как тигрицу, она неожиданно замерла, устремив черные полубезумные глаза на спокойную, не сводящую с нее твердого взгляда, холодную женщину.

«Но теперь у меня не осталось иллюзий!»

Едва заметно пожав плечами, Маргарита попыталась перелить в отчаявшуюся девочку хоть немного своего спокойствия – и уверенности в очевидной глупости происходящего: «Подожди, Марсела! Послушай, еще не все потеряно! Армандо действует, как сумасшедший! Он и сам не понимает, что делает, что говорит, что чувствует! Пойми, он бредит!»

Она взглянула на прислушивающуюся к ее словам девушку – немного успокоившись, Марсела опустилась в кресло, не сводя с нее притихших глаз, - и продолжила: «Слушай меня внимательно: я поражена, что такая прекрасная женщина, как ты, сдалась так легко!»

Потрясенная, Марсела уставилась на нее во все глаза: она? Сдалась? Легко? Маргарита вообще понимает, о чем говорит?

Но ни одна из мыслей, промелькнув в глазах, так и не прозвучала – Марсела продолжала молча слушать мать ее любимого, так и не сумевшего полюбить ее...

«У тебя же слабый противник! Чего ты так испугалась? Это всего лишь странная причуда Армандо. Да эта женщина – ничто рядом с тобой! Она же толстая! Тупая! Неуклюжая! Страшная!!! СТРАШНАЯ!!!»

«Послушай, в тот день, когда он ее снова увидит – если, конечно, когда-нибудь еще увидит ее – он будет разочарован!»

Марсела выпрямилась – она думала то же самое о Беатрис. Но какое это имело значение? Значение имело только то, что думал о ней Армандо – а для него она не была ни толстой, ни неуклюжей, ни тупой... Ни страшной. А была единственной... И Марсела, опустив голову, горько и молча слушала слова Маргариты, понимая, что и здесь утешения не будет – просто потому, что Маргарита совершенно не знает сына... Здесь помощи Марсела не найдет... да и не только здесь...

КАРТАХЕНА

И вновь Картахену наполнило вечернее благоухание и мягкое сияние, льющееся от скрытых в густой тропической листве сотен разноцветных фонариков, очарование которого подчеркивали снопы света, падающего из окон отеля, струящегося от бассейна, баров – и отраженного счастливыми, смеющимися глазами тех, кто растворялся в этой красоте...

Одним из них был и Мишель, в ожидании друзей коротающий время в компании с коктейлем в патио отеля. Подошедшая сзади Каталина, сияя всеми частями тела, поцеловала его: «Привет!»

Ответив ей тем же, Мишель уставился на подругу: как дела?

Ката кивнула – была непривычно возбуждена: он не видел Франко де Вита (известный венесуэльский певец и композитор)?

Мишель опешил: он здесь?

Да, он приехал, они должны были встретиться – и вот, она опоздала...

Мишель огляделся – да нет, он его не видел. А где Бетти?

Тяжелый, но счастливый вздох вырвался из груди мигом забывшей о певце Каты: «Она сейчас придет... она в дамской комнате. Никак не может оторваться от зеркала... Вот и она»

Мишель обернулся... и застыл со стаканом в руке, во все глаза уставившись на подлетевшую к ним ракетой девушку...

На него смотрела... нет, это была все та же Бетти – и другая. Абсолютно другая. Она нервничала, она волновалась, она так хотела видеть его реакцию – а он просто ничего не мог выдавить в первый момент... Смотрел, не узнавал – и узнавал...

Те же глаза под сросшимися бровями, тот же носик, губы, очки и брекеты...

Только откуда возникла эта обволакивающая нежность потрясающей красоты глаз? Откуда появилась эта бархатная даже на взгляд кожа? Эта открытая, светящаяся улыбка? Эти вылепленные талантливым скульптором высокие скулы? Изящные уши? Почему раньше он не видел, как неимоверно густы эти волосы, струящиеся сейчас по спине и груди, обтянутой тонким голубым платьем, оставляющим открытыми руки и шею.

Ноги больше не скрывались под плотными колготами. И она не собиралась падать с невысоких каблуков...

Еще раньше, чем он поздоровался с ней, она прочла ответ на свой вопрос в его глазах: все хорошо...

Стоявшая рядом и улыбающая улыбкой Чеширского кота Каталина вернула их в реальность: надо найти Франко де Вито. Ну надо – так надо. И все трое врассыпную бросились искать певца – среди множества народа это было задачей не из легких...

Бетти искала певца среди столиков возле бассейна... искала... все то время, когда отрывала глаза от маленького зеркальца, которое то и дело вытаскивала из сумочки... Смеялась сама над собой – никогда раньше ей и в голову не приходило столько смотреться в зеркало – но сейчас она ничего не могла с собой поделать... Да еще ведь надо понять, нравиться ей это – или нет...

Она никак не могла решить этот вопрос с собой, когда, подняв глаза, неожиданно обнаружила прямо перед собой цель своих метаний по патио: читая газету, за столиком сидел любимец женщин и муз Франко де Вито.

Она нашла его первая! И теперь не может его упустить! Но как ей к нему приблизиться? Кто – он – и кто – она? Но... работа есть работа – и решительно подойдя к его столику, она представилась: Беатрис Пинсон Солано, помощница Каталины Анхель. На этом, собственно, церемония представления окончилась, кто был он – она знала. А потому перешла к практической части: он ни в коем случае не должен двигаться отсюда, с этого места! Она прямо сейчас пойдет – и приведет Каталину, хорошо?

Франко с огромным интересом смотрел на необычную девушку: она совсем не была похожа на уверенных в себе и своем месте под луной стандартных помощниц пиар-менеджеров... Слишком открытая, слишком пытающаяся казаться деловой, слишком смущающаяся... Когда она повторила просьбу в третий раз – он не удержался: зачем бежать искать Каталину? В конце концов, здесь же не открытый космос – она скоро и сама их найдет. А пока... Почему бы девушке не присесть с ним за столик – да и не выпить чего-нибудь освежающего? В такую жару не повредит...

Бетти помялась было... Но, в конце концов, не каждый день любимый с детства певец предлагает ей, ЕЙ, разделить с ним компанию... И позволив себя уговорить, она присела на соседний стул...

КАРТАХЕНА

Заказав себе очередной фирменный коктейль, Бетти смутилась: Франко вернулся к чтению газеты (не спорю, очень непосредственно и очень по-«творчески-гениальному»– но если уж уговорил девушку разделить с собой столик – то газету-то закрой!). Сидеть и молчать было тоже как-то глупо – и Бетти попыталась завязать светскую беседу. Получилось как-то не очень... Франко явно мечтал побыть в одиночестве – а может, боялся, что если будет разговаривать много – то обратят внимание, опознают, придется опять улыбаться и соответствовать образу любимого певца, когда так хотелось расслабиться и побыть самим собой... И поэтому прятался за огромной газетой?

А как ему Картахена? – следующая попытка Бетти завязать разговор оказалась более удачной: певец сообщил, что Картахена очень красива. Расцветшая непрошенной широченной улыбкой девушка обрадовалась было... на несколько секунд... и снова лицо певца скрылось за газетной страницей...

И что еще оставалось делать?

Но нет, времена, когда девушка замкнулась бы в себе и стала переживать, остались позади. Он не хочет общения? Что ж, это – его проблемы. А вот если уж она сидит рядом с ним, и Каталины с Мишелем не видно, то... Ну почему бы не доставить себе радость?...

И Бетти запела. Запела одну из песен сидящего рядом с ней певца, совсем неумело, тихо, удивляясь сама себе – но воистину, весь мир вокруг сегодня был другим – и эта песня, которую можно петь вслух, была всего лишь одной из миллионов граней, открывшихся ей этим волшебным вечером...

Неумелое пение от всей души заставило Франко почти забыть о газете – и он принялся наблюдать за девушкой. Почувствовав его веселый взгляд, Бетти повернулась к нему – и лицо ее снова залилось улыбкой счастья: «Простите меня, но мне так нравится эта песня!»

Мужчина закрыл газету: его погладили по шерстке – и он ответно заулыбался милой девушке!

А Бетти продолжала сверкать от счастья: правда, у нее нет ни голоса, ни слуха, но...

Ну что она говорит, она чудно поет! И он будет только счастлив, если она продолжит это занятие!

И снова закрылся газетой – правда, улыбка так и не сошла с его лица...

А Бетти... она вдруг выхватила зеркальце – и посмотрелась в него: нет, все на месте – в зеркало на нее смотрела новая, такая непохожая на прежнюю, Бетти. Так, вот эта прядь выбилась, вот тут надо пригладить...

Похоже, Франко впервые видел кого-то, кто в его присутствии мог смотреть не на него. Он даже забыл про газету, с веселым изумлением наблюдая за ней: «Что с Вами?»

Услышав его голос, Бетти, вздрогнув, очнулась – похоже было, что погрузившись в созерцание незнакомого ей отражения в зеркале, она напрочь забыла об окружающей ее действительности. Смущенно улыбнувшись, попыталась найти подходящий предлог: ей просто душно – и она нервничает...

Да, душно, но нервничать-то зачем? Похоже, ее собеседник все же решил, что она интереснее газеты, да и ждать от нее надоедливости фанатки не приходилось – значит, можно и поговорить...

А Бетти продолжала, заливаясь растерянным, счастливым до предела смехом, сдержать который была просто не в состоянии: «Мне кажется, что я ужасно выгляжу!...» - и затихла на секунду в напряжении: что он ответит...

Франко рассмеялся: ну что она говорит! Да она свежа, как роза! (Сочинения песен о любви явно не проходит даром...)

Вот и Бетти ему не поверила... Заметив ее странный, недоверчивый взгляд, наклонился поближе: в чем дело?

Ответный ее взгляд вкупе с вопросом был напряженным: он это говорит всем своим поклонницам?

Ну нет, только подругам Каталины. Попытавшись возразить, что она не подруга – а помощница Каты, девушка лишь добилась гораздо более искреннего «Какая разница? Вы – действительно очень хорошенькая...» И снова он недоуменно посмотрел на неловко рассмеявшуюся девушку, не зная как реагировать на ее искреннее: «Спасибо Вам! Мне это говорят впервые в жизни!»

Ситуацию спасла Каталина, наконец-то обнаружившая их за столиком. Принялась было извиняться за опоздание – но Франко де Вита сердиться не собирался: он прекрасно провел время в обществе ее помощницы!

Бетти смущенно улыбнулась – и начала прощаться: они увидятся позже... подав ему руку, она оторопела на мгновение: притянув девушку к себе, он ПОЦЕЛОВАЛ ее в щеку! Он. Франко де Вито, САМ поцеловал в щеку ЕЕ! Ее, которую раньше соглашался поцеловать только Николас – да и то по приказу!

Вот так, держась за щеку, с блуждающей по лицу счастливо-глупой улыбкой, Бетти отошла от них...

Проводив девушку взглядом, Франко воззрился на Каталину: какая она странная...

Глаза Каталины блеснули мудрым лукавством: «У нее был очень трудный день...»

Все еще ощущая на щеке поцелуй певца, ошарашенная и безмерно счастливая, Бетти подошла к самому бассейну...

«Бетти...» - она оглянулась – рядом стоял Мишель... Несомненно, он был очень рад услышать, что Каталина и Франко де Вита встретились, но интересовал его совсем другой вопрос... Он не узнавал прежнюю Бетти. Казалось, вместе с челкой и свободной одеждой она сбросила с себя все, что так долго сковывало ее, мешало дышать полной грудью, мешало просто жить... но сейчас он чувствовал в ней какое-то непонятное возбуждение, которое она изо всех сил пыталась сдержать – безуспешно...

«Что с Вами?» - прищурившись, он внимательно смотрел на нее.

И снова раздался смех Бетти: «Дон Франко ПОЦЕЛОВАЛ меня на прощание! А я разволновалась, как маленькая девочка...»

Он не двигался с места, внимательно наблюдая за этой еще вчера такой скованной, сдержанной – и неживой девушкой, которая сегодня вдруг превратилась в кипящий вулкан: «Вы такая... из-за посещения салона?»

Бетти изо всех сил постаралась стать серьезней – но улыбка не желала покидать ее лица: нет, не потому. Просто... ну ведь раньше она выглядела совсем по-другому... ее никто не целовал... а теперь. Хотя она никак не может привыкнуть – у нее такой странный вид!...

Мишель смотрел на нее с нескрываемым восхищением: ему очень нравится, как она выглядит! Она сияет, счастлива. Это так прекрасно!

Наконец-то улыбка Бетти потеряла свою настороженность – и засияла от всей души: «Спасибо, сеньор!»

Тот дернулся: это слишком официально!

Бетти немедленно исправилась: «Дон Мишель!...» Откуда в ней появилось дразнящее кокетство?

Ответить он не успел – появилась Каталина. Она поговорила с Франко, все в порядке.

И какие же у них планы? – Мишель внимательно смотрел на обеих женщин.

Репетиция награждения Королевы Красоты – и все! Они свободны!

Потом зайдут попрощаться с Таис – она уезжает утром...

А потом... у них ничего не запланировано.

Мишель обрадовался – так может всем вместе прокатиться на старом экскурсионном автобусе? По городу?

На том и порешили. Протянув ему руку, Бетти приготовилась к привычному пожатию – но чем Мишель хуже Франко де Вито? Да ничем – и притянув ее к себе. он тоже поцеловал девушку в щеку...

БОГОТА

Спасительное виски плавной струей перетекло в стакан. Снова один – и нет на этой земле человека, способного спасти его от этого страшного одиночества, на которое он обрек себя. Вернее, есть... но она далеко, так далеко... от него... от этого офиса, который когда-то был и ее офисом... Только вот когда это было? В какой жизни?...

И все, что у него осталось от нее – только вот эта маленькая фотография.

Сидя за столом, забыв о виске, он сумрачно вглядывался в любимые глаза на кусочке картона, который достал из бумажника. Где она? Когда он снова ее увидит?..

Звук открывающейся двери. Жестом опытного фокусника он вернул фотографию на прежнее место – но разве могло хоть что-то ускользнуть от глаз Кальдерона?

«Привет! Работаешь, Армандито?» - Марио пребывал не в самом скверном расположении духа – и даже мрачные глаза друга не могли вывести его из этого состояния легкости...

БОГОТА

«Что слышно о Николасе?» - пожалуй, тон Марио был даже слишком легким...

Отхлебнув глоток из бокала, Армандо молча ответил ему мрачным взглядом.

«Ничего...» - перевел тот c немого на испанский, - «Ну а Бетти?»

«Тоже ничего» - поймав второй взгляд, полностью идентичный первому, Марио пришлось поработать переводчиком еще раз.

«Что же, тогда я присяду – и просто поболтаем!» - сопроводив свои слова действием, Кальдерон с легкой улыбкой уселся напротив друга. Чем Армандо занимается? Кстати, может, он нальет ему выпить – да и расскажет новости? Ну, если есть...

Молча смерив его неподвижным взглядом, Армандо поднялся, пошел к оставленной на шкафчике бутылке...

«Как настроение?» - друг не унимался – ему явно надоели все эти кипящие страсти – и он решил отпустить себя на волю. Бумажник Армандо лежал прямо перед ним – и Марио не удержался – ну что-то же Армандо спрятал туда.

Насмешливый, нарочитый возглас ужаса, вырвавшийся у Кальдерона, заставил его друга стремительно подойти ближе – бумажник чуть не вылетел из рук Марио. «Что? Что с тобой такое?» - стоя с бокалом виски в одной руке и бутылкой – в другой, Армандо, поняв, что именно увидел Марио в его бумажнике, бешеными глазами смотрел на фиглярствующего друга.

Осторожно, словно боясь заразиться, Марио прикрыл бумажник. Изобразил легкий сердечный приступ – и взглянул на Армандо уже не так весело: «Слушай, это смешно! Просто смешно!»

Освободившись от стакана, тот выбросил к нему руку: «Отдай мой бумажник!» - звон от голоса Армандо отразился от стен – но заставить Марио что-либо сделать было не так просто – «Сейчас...» - и снова полез посмотреть.

«Отдай немедленно! Я сказал – отдай! Сейчас же!» - Армандо уже впадал в привычное состояние почти невменяемости...

Кажется, Кальдерон понял, что рискует очень сильно, рискует своим здоровьем – но не сдался: «Налей!» И, еще раз посмотрев на фотографию Бетти, закрыл бумажник – и перевел глаза на друга: «Сеньор экс-президент, можно спросить? Вы что, так и будете сидеть здесь всю оставшуюся жизнь, ожидая звонка от Бетти?»

Молчание. Только черные глаза опустившегося в кресло визави невидяще смотрели на него сквозь стекло бокала в руке.

«Не ты ли говорил мне, что мы сядем и обсудим план спасения нашей компании? Но все последнее время ты ведешь себя странно: все время бродишь, как привидение, по коридорам Экомоды – или просиживаешь в кабинете, который больше не твой. Это просто смешно!»

Молча выслушавший эту тираду Армандо вдруг как сломался, стакан с виски оказался отставленным в сторону, на Марио теперь смотрели до предела измученные глаза: «Я устал! Я не могу ни на чем сосредоточиться, не могу ни работать, ни думать о чем-то еще – пока не выясню, где Бетти! Надеюсь, ты это понял?»

Марио не сводил с него глаз: «Что ж, тогда давай сядем вместе – и подумаем, как нам решить эту проблему!» (Вот что мне нравится в Марио – человек действия – бесплодно терять время на страдания – не в его духе. Сама такая – оттого и Марио пользуется моей особой любовью!)

Не ответив, Армандо молча отпил глоток. Марио встал, положив перед ним бумажник – иногда друг реально бесил его своей пассивностью: «Или ты предпочитаешь сидеть и разглядывать ее фотографию?»

«Мне не до шуток, ты понял?» - ядовитые слова вновь пробудили к жизни задремавшую было в Армандо ярость – и собиравшийся уйти Марио обернулся: неужели ему удалось вытащить друга из этого умирающего состояния?

«Не до шуток?! Армандо, а я вовсе и не шучу! Я думаю, что все это очень романтично! Просто очень!» - и на всякий случай, отойдя поближе к двери, добавил: «Я вот только одного не понимаю: ты что, забыл, как выглядит Бетти? Может, опустишься на землю? Она – все та же страшила – и вряд ли что-то сможет это изменить!»

Он недаром произносил эти слова, стоя в дверях - чтобы мгновенно оказаться ЗА ними при одном только звуке громового голоса «ВОН!!!» Но свою задачу он выполнил – оставшись один, Армандо в ярости – на него? на себя? – шарахнул кулаком по столу: усталая покорность покинула его – спасибо другу – только вот надолго ли...

КАРТАХЕНА - БОГОТА

Стремительно пересекая холл, как всегда торопясь куда-то успеть – не опоздать, Каталина продолжала начатый разговор: «... наоборот, Франко сказал, что ты ему очень понравилась!»

С трудом поспевая за ней на непривычных еще каблуках, Бетти удивилась – впрочем, радости в ее голосе было не больше, чем недоверчивого «фирменного» смеха: «Ну что Вы, не может быть... правда, он был так добр ко мне, даже сравнил меня с розой!»

Каталина на секунду повернула к ней голову: да она же отлично выглядит! Разве сама не видит? И очень хорошо, что Алекс убрал эту дурацкую челку...

«Посмотрим, донья Каталина... Я еще сама толком не поняла...» - сомнение в голосе подруги заставило Кату досадливо поморщиться: «Бетти, с тобой просто невозможно!...» Но вовремя остановила сама себя – не надо торопиться, у Бетти есть время привыкнуть к самой себе... И тут же перевела разговор: надо немного отдохнуть – и к Таис!

И вдруг... она заметила растерянный жест Бетти, поправившей очки. Нет, в нем не было ничего необычного – но Каталина успела ее узнать так хорошо, что тут же поняла его значение: «Только не говори мне. что не пойдешь на вечеринку! Ты так понравилась Таис! Там будут только наши друзья!!!»

Бетти поняла – если она не пойдет – она обидит не только Таис – Каталина ей этого тоже не простит... Хорошо, она пойдет с ней к Таис. Но все-таки... Она не очень подходит для таких компаний...

Каталине, наконец, надоело разыгрывать из себя подушку для слез и крыло, под которым можно укрыться от действительности. Решительно обхватив Беатрис за плечи, она поволокла ее к номеру, готовиться к вечеру: «Так, сначала пойдем – а потом будем разбираться!...»

Оказавшись у себя в комнате, Бетти медленно подошла к столу, растерянно глядя вокруг: ей теперь все казалось другим. Надо было что-то делать, отдыхать, готовиться к вечеру... но помнила ли она об этом?

Да, конечно, но больше всего сейчас ее интересовало другое... Стремительным шагом подойдя к огромному зеркалу, она медленно подняла глаза на свое отражение... На нее смотрела незнакомая – и такая уже знакомая хорошенькая девушка. Волшебство никуда не исчезло – и о прежней, некрасивой и несчастливой Бетти теперь напоминали только грустные глаза.

«Бетти?! Бетти, это ты?» - на отразившийся в зеркальной тишине осторожный вопрос ответом послужил счастливый, неловкий, прекрасный смех и заискрившийся жизнью взгляд огромных черных, поверивших самим себе, глаз в зеркале: «Привет, Бетти!»

Не в силах оторваться от созерцания собственного отображения, Бетти медленно повернулась, изо всех сил пытаясь рассмотреть себя сзади в этом платье – никогда еще у нее не было такой одежды, которая бы так ей шла, и была такой красивой, и эта девушка, которую она не знает, она...

Звонок телефона вырвал ее из этой игры с самой собой – игры, в которую играет каждая женщина каждый день с двух лет – и до могилы – если она, конечно, женщина!

Звонила мама. Она целый день не могла дозвониться дочери – все в порядке?

Ну еще бы! Бетти цвела возбужденной радостью через все километры и горы Колумбии, отделяющие Картахену от Боготы: она сегодня была на флагмане Колумбии! И познакомилась с Президентом страны! И еще – с певцом Франко де Вито!

Хулия была за нее очень рада – правда, сказано это было таким тоном, что не оставляло сомнений – успехи дочери на светском поприще волнуют ее сейчас меньше всего. Но говорить сама она не стала – и трубку взял Николас.

При одном звуке его голоса глуповатая счастливая улыбка мигом слетела с лица его подруги: как дела?

Николас кратко обрисовал ситуацию: тяжелая. Адвокаты просят, чтобы она вернулась как можно скорее!

Зачем? – Бетти ничего не понимала...

Да потому что подписанные ею документы не выдерживают никакой критики. Она же не успела стать еще и юристом! Так что все бумаги надо подписать снова.

Бетти нахмурилась: Николас не выдал ее местопребывание?

Тот сразу ее успокоил: он был нем, как рыба. Но ей все же придется вернуться...

Ну нет, Бетти была категорически не согласна – она не может подвести донью Каталину! Им придется подождать до конца конкурса...

Николас занервничал: может, Бетти передумает? Все члены Совета – в ярости. А дон Армандо... он подавлен. Он умоляет ее позвонить ему... да понимает он ее нежелание звонить бывшему боссу, все он понимает... но только... ну очень большая просьба приехать как можно скорее!

Но Бетти словно закусила удила: «Я не буду плясать под их дудку! Этого они от меня не дождутся! И мне все равно. что хочет дон Армандо – меня это больше не касается! Пусть подождет!»

Что ж, он-то ее понимает, лишь бы она поняли... когда она вернется? Через неделю? Ну что ж... лишь бы не было поздно. Хорошо, он сделает...

Бетти попрощалась – она позвонит завтра – а сейчас ей надо идти. Спасибо ему! И пока...

Повесив трубку, она повернулась к морю... Что ж, в отсутствии свечи – это не самая плохая ее замена... улыбка снова забыла дорогу на ее лицо... и море не радовало...

БОГОТА

Николас недаром согласился так быстро повесить трубку: в гостиной объявился дымящийся от ярости Гермес: ему не дали поговорить с дочерью. А она еще и куда-то собралась, на ночь глядя? Куда?!

Чувствующий себя как на горячей сковороде Николас пожал плечами: дон Гермес знает, где Бетти? Правильно. В Картахене. А где сам Николас? Правильно, вместе с ее родителями здесь, в Боготе! Так откуда же он может знать о планах Бетти? Он что, ясновидящий?

Проводив взглядом вверх по лестнице ушедшего, наконец, полыхающего от ярости мужа, Хулия приступила к расспросам. Значит, Бетти не собирается возвращаться... Не может подвести Каталину? Она хоть понимает всю серьезность создавшегося положения?

Да все она понимает! – Николас сокрушенно поморщился – только обиды в ней сейчас больше, чем здравого смысла...

Покачав головой, Хулия согласилась – а когда она была не на стороне дочери? – дая, эти люди относились к ней плохо... Но...

Значит, завтра Николас пойдет в Экомоду и...

Николас подскочил – никуда он идти не собирается. Это – опасно для жизни, для его жизни. Лучше он по телефону все им скажет!

Но Хулия была непреклонна – сообщить по телефону будет слишком подозрительно. Бетти нет – если еще и Николас не придет – они точно решат, что Бетти решила прикарманить компанию. Нет, мальчик должен пойти! И все обсудить с ними. Успокоить их насчет Бетти!

Никакие аргументы против визита в Экомоду (Патрисия в первых рядах!) не подействовали – он обязан пойти – и все тут! Звонка будет недостаточно!

Зазвонивший именно в этот миг телефон прервал их спор – и Николас отдал трубку Хулии: звонил Армандо.

Сидя в ее каморке с виски в руках, прижимаясь к этой трубке, как к единственному и дорогому ему существу, он произнес эти набившие ему уже оскомину слова: «Донья Хулия, это Армандо Мендоса...»

Хулия испуганно дернулась, показав Николасу на телефон: он!

А Армандо продолжал, глядя в одну точку тоскующими глазами: «Я... очень обеспокоен исчезновением Бетти. Николас обещал придти и рассказать о ней – но так и не пришел...»

«Доктор, он придет завтра - и все обговорит с Вами!»

В мгновение ока поняв, ЧТО это означает, Армандо еле удержался, чтобы продолжить говорить спокойно: «Донья Хулия, это значит... значит, Бетти не вернется завтра?»

Хулия поежилась от звука этого голоса: «Ну я же уже сказала – Николас завтра все Вам объяснит...»

Держась из последних сил, чтобы не заорать, чтобы не разбить вдребезги все вокруг, он умолял: «Ну, пожалуйста, только не это! Вы не поняли! Мне нужен не Николас! Мне нужна Бетти!»

Ну почему люди иногда так слепы к неродным людям? Впрочем, они часто слепы и в отношении близких людей – пока не становится слишком поздно...

И Хулия не услышала в этих мольбах ничего, кроме беспокойства бывшего начальника о подчиненной: «Так решила моя дочь. Николас придет – и все объяснит...»

Ничего он не добьется – его просто не слышат... «Хорошо, спасибо. Спасибо...»

Почти прошептав эти слова, он положил трубку на телефон...

И вдруг офис взорвался его диким, звериным криком-воем, в котором уже не осталось ничего человеческого... ударив изо всех сил по столу, он также внезапно постарался взять себя в руки: «Я больше не могу! Не могу!!!!»

И снова изо всех сил ударив по столу, застыл... Сгустившаяся тишина тяжелыми каплями отмеряла века его одиночества...

часть 49

БОГОТА

Лицо Армандо, приблизившееся к лицу Рамона – для убедительности - ощерилось звериным оскалом. И тихий голос его скорее напоминал рычание зверя: «Посмотри мне в глаза, Рамон. Я что, мальчик, по-твоему? Нет? Я похож на идиота? Опять нет? Тогда что?!»

Рамон молча протирал стаканы – все еще надеясь, что скандал не состоится.

«Когда я отдаю приказы – они сразу выполняются!» - видя, что слова его не производят нужного впечатления, Армандо взорвался, да так, что Рамон чуть не отлетел в сторону от неожиданности – а весь бар замер, не сводя глаз со внезапно взбесившегося человека: «Я приказал тебе, черт бы тебя побрал!!! И хочу, чтобы ты выполнял!!! Понял?!!! Или нет?!!!»

Тишина, воцарившаяся после его взрыва, оглушала. Рамон смотрел на него растерянно – он никак не ожидал, что дон Армандо может вести себя вот так...

Сообразив, что что-то тут как-то не совсем хорошо, какое-то молчание вокруг уж больно неестественное, Армандо обернулся: весь бар смотрел на него, забыв о своих делах.

«Что? Чего вы все уставились? А?» - он повернулся к Рамону – «Я погорячился! Прости меня, Рамон. Прости, старик, забудь, Рамонсито.» Он потрепал парнишку по голове – и все сразу отвернулись, поняв, что ничего интересного больше не произойдет.

А Армандо, забыв, что только что готов был разорвать неповинного бармена на куски, испытал теперь непреодолимую потребность оправдаться за свое поведение: «Знаешь, почему я такой? Это был не мой день!»

Вот что-то – а слушать Рамон был готов всегда – это входило в его обязанности. Знал это и Армандо – как знал и то, что пусть по долгу службы – но кто-то выслушает его, и не будет ни о чем спрашивать. Просто выговориться, пусть и чужому человеку – это ведь тоже немало...

«На меня столько сразу всего свалилось! Хочешь знать, что именно?» - схватив парня за бабочку, Армандо притянул его поближе. Тот даже не сопротивлялся: в конце концов, рядом были и другие бармены – а такому клиенту, как доктор Мендоса, следовало всячески угождать...

«Я больше не президент. И правильно – я столько натворил, что меня давно надо было гнать взашей! Я был просто отвратительным президентом! Неудачник! Я не человек – я мусор, просто мусор!»

Он отпустил Рамона – в сущности, ему уже было все равно, слушает его кто-нибудь, или нет. Главное – ему надо было это сказать – себе, именно себе...

«А еще – я потерял женщину, которую люблю. И отменил свадьбу. Нет, это она меня бросила. Отменила свадьбу – и все. Я ей больше не нужен. И это – правильно. Я обращался с ней, как последняя скотина. Она столько натерпелась от меня. А теперь я еще и ограбил ее».

Он понуро смотрел вниз. Список его прегрешений и впрямь получался весьма внушительным. А впереди было самое большое, самое тяжелое...

«Но самое ужасное – меня бросила любимая женщина. Я обманывал ее - то есть, это она так думала, что я ее обманывал – и она сбежала от меня. Скрылась. И не хочет больше обо мне слышать. И завтра она раздавит меня окончательно!»

Рамон удивленно взглянул на него: «Донья Марсела? Да нет, не думаю. Вы бы помирились с ней...»

Армандо, внезапно очнувшись от его слов, пораженно взревел: «Кто?! О чем ты говоришь?! Нет-нет-нет, Рамон, я говорю не о ней – я говорю о моей любимой! Ты ничего не понял. Я говорю о моей Бетти – это она думает, что я ее не люблю. Но она ошибается. Я жить без нее не могу!»

Рамон смотрел на него, уже четко понимая, что ничего не понимает: «Подождите... Вы любите не вашу невесту, которая Вас бросила, а другую?»

Армандо поднял на него тяжелый взгляд, в котором ясно читалось его мнение об умственных способностях собеседника... Ну, как можно не понять такую простую вещь?!

«Конечно, я не люблю ее! То есть, я не люблю ту, а эту я люблю. Понимаешь? Я ее люблю! Очень люблю!»

Рамон тяжело вздохнул – за один сегодняшний вечер можно было потребовать крупную прибавку к жалованью: «Любите... Но не ту, а эту? Да?»

За улыбку, которой он сопроводил свои слова, ему можно было сразу давать Оскара – или делать топ-менеджером этого бара...

Армандо тоже улыбнулся было в ответ... Но улыбка эта увяла, не успев расцвести даже до половины. И он снова погрузился в мрачные раздумья.

«Да, правильно. Только я потерял ее. Она никогда не сможет меня простить. А мне так плохо без нее, она нужна мне. Знаешь, Бетти – самая красивая женщина на свете! Хочешь, я покажу тебе ее фотографию?»

Рамон пожал плечами – все равно ведь покажет, зачем же спорить-то?

Его собеседник вытащил маленький квадратик и бережно поцеловал его: «Посмотри, она – настоящая красавица!»

Но, протянув руку, бармен тут же ощутил тяжесть длани Армандо: «Не трогай! У тебя руки грязные! Испачкаешь! Вытри руки – ее не должна коснуться никакая грязь! Она такая чистая, такая нежная – настоящая аристократка, моя Бетти!»

Рамон уже еле сдерживался – хорошо, что Армандо был занят созерцанием обожаемого личика – не то не удержался бы от исправления выражения на личике визави... Но бармены – люди тренированные – и вытерев руки и переправив гримасу готовящегося убить тещу зятя на нечто более подобающее торжественности сего момента, Рамон наконец удостоился чести подержать фотографию и увидеть лицо таинственной и столь безгранично любимой женщины легендарного повесы дона Мендосы.

Едва взглянув на драгоценный маленький кусочек картона, столько бережно хранимый Армандо в бумажнике, возле самого сердца, Рамон потерял дар речи. Челюсть его едва не упала вниз – и ему не сразу, с огромным трудом, удалось восстановить и дыхание, и лицо, окривевшее слегонца от такой красоты...

«Ну как?» - гордость в голосе Армандо была еще более впечатляющей, чем внешний вид предмета этой гордости.

«Э... ну да, в общем...»

Дрожащий голос бармена говорил сам за себя. Нет, он многое успел повидать, работая в столь популярном месте – но такого...

Армандо взорвался: «Что «в общем»? Да она прекрасна! Она – единственная, понимаешь?»

Вот с этим Рамон был полностью согласен – о чем тут же радостно и оповестил собеседника: «О да, таких больше нет!»

«Она – самая лучшая, самая замечательная, она – просто прелесть! Посмотри, она божественная! Просто божественная!» - продолжал кипеть клиент – и бармен с энтузиазмом поддакивал ему, для пущей убедительности энергично качая головой: «Да, она такая... и такая... и такая тоже... она...»

Если б Армандо не был так пьян, то сразу бы понял, что на самом деле думает Рамон. Но, к счастью, он был пьян – и Рамон остался цел и невредим.

А Армандо снова вглядывался в любимое лицо: «Как я мог? Ну как я мог дать ей уйти от меня? Она же никогда ко мне не вернется...»

«Дай-то Б-г...» - еле слышно бросил Рамон – но Армандо его услышал.

«Что?!» - еще мгновение – и Рамон был бы сметен с лица земли – но вовремя нашелся: «Дай Б-г, чтобы она к Вам вернулась...»

И мир был восстановлен.

«Теперь ты понимаешь, что случилось?» - Армандо спрятал бесценную фотографию обратно в бумажник – «Понимаешь, почему я такой?»

Рамон согласно кивнул: «Да, теперь я хорошо понимаю, почему Вам надо выпить!...»

Замаскировать иронию на этот раз удалось плохо – и ответ, прозвучавший от напрягшегося клиента, только подтвердил бесплодность этого последнего усилия: «Знаешь, налей-ка мне еще виски – или я тебе морду набью!»

Подняв мрачный взгляд, Рамон с секунду взвешивал возможность подобного развития событий. Видимо, сообразив, что Армандо способен на все – раз уж оказался способен влюбиться в обладательницу только что рассмотренных им достоинств – решил не искушать судьбу и сдался: «Хорошо. Но только один! Последний!»

«Ладно» - криво усмехнувшись, умиротворенный Армандо слез со стула – «Я пойду в туалет, а это вот – тебе. Возьми мой бумажник, пригляди за ним – боюсь его потерять. Нет, не из-за денег – из-за фотографии!»

И, качаясь из стороны в сторону не хуже утлой лодчонки при шторме в 7 баллов, под взглядами изумленной публики, побрел в направлении подсобных помещений...

Проводив его глазами. Рамон не мог отказать себе в удовольствии снова взглянуть на фотографию: а вдруг в первый раз приглушенное освещение сыграло с ним злую шутку?

Но... нет, освещение тут явно было ни при чем. Лицо на фотографии осталось все тем же – из фильмов ужасов.

Досадливо вздохнув, он швырнул этот чертов снимок обратно в бумажник – и повернулся к очередному клиенту у стойки. Чего только не наслушаешься-насмотришься в баре...

КАРТАХЕНА

Отель сиял огнями – и публикой, одетой в вечерние наряды, или купальные костюмы, удивительно гармонировавшими со всеми видами тропических растений, свободно растущих на каждом сантиметре земли около гостиницы, или же расставленных в бесчисленных кадках и вазонах внутри оной. Нарочитая небрежность оформления во всем – но какая влекущая!..

«Ну как, завтра ты будешь в таком же настроении?» - проводить Бетти в номер Мишель явно не спешил – и они медленно шли по холлу к ее двери.

«Надеюсь, что да...» - нервный смешок Бетти не очень соответствовал ленивой томности окружающей ночи.

«Отлично. Завтра нас ожидает куча дел!» - дойдя до ее двери, он оперся рукой о стену и взглянул на девушку. Не решившись достать при нем ключ и открыть дверь, она повернулась к нему: «Ну...» Вот что говорят девушки проводившим их молодым людям, если плохо с ними знакомы? Если Бетти и знала это когда-нибудь – то давно забыла.

Слава Б-гу, Мишель и в этом пришел к ней на помощь: «Ладно, отдыхай, «...слушай море, засыпай под шум волны, Дочь Весны...»» - процитировал он – и был вознагражден смущенной улыбкой – «До завтра!»

«Спокойной ночи, Мишель!» - кивнула в ответ девушка.

«Сладких снов!» - «И Вам – тоже!»

Склонившись на секунду, Мишель поцеловал ее в щеку... если это можно было сделать Франко де Вито – то чем он хуже? Но увидеть ее реакцию на этот поцелуй он все же не решился – и быстро ушел, словно что-то гнало его прочь.

А Бетти смотрела ему вслед... Уже второй мужчина поцеловал ее сам, а не под давлением обстоятельств. Но если поцелую певца она обрадовалась, как ребенок – то этот второй поцелуй почему-то совсем ее не радовал. И, освободившись от необходимости улыбаться (лишь теперь она начала постигать, что же является самым трудным в работе, связанной с людьми – необходимость всегда улыбаться, всегда быть в хорошем расположении духа), она провожала его глазами, полными невысказанного грустного вопроса: почему? Почему она ничего не чувствует? Красивый, добрый, умный... Неужели она обречена навеки ничего не чувствовать?...

Горькие мысли не оставили ее и в номере. Она огляделась – как будто все на месте, все как было – но изменилось. И изменилось необратимо.

Зеркало – оно снова поманило ее – и не было силы сопротивляться его власти. Очень осторожно, крадучись она подошла к нему, взглянула вопрошающе – и застыла. Еще секунду назад одолевавшие ее невеселые думы испарились, мир вокруг исчез – остались только она – и ее отображение. Зеркало, с детских лет бывшее ее врагом, вдруг по какой-то непонятной, одному ему ведомой причине, сменило гнев на милость – и стало другом. Добрым другом, дарившим ей сейчас прекрасный, безбрежный в своей новизне, мир, который обязательно станет ее, в котором она никогда не будет одинока, в котором смех всегда будет только смехом, а не щитом, прикрывающим боль отверженности... Если бы все было так просто... нет, она знала, что так не бывает, что одного отображения в зеркале не хватит, чтобы перевернуть всю жизнь – но на одну эту ночь, на один час, всего лишь на этот миг, что она стоит здесь, затаив дыхание – позволь ей в это поверить, Жизнь, ведь это так много - и так мало – этот единственный миг надежды...

Она все еще всматривалась в становящийся уже знакомым облик темноволосой девушки в голубом платье, как вдруг рядом с ним появилось застывшее, с грозовыми, наполненными болью и тоской, черными глазами, знакомое до боли, любимое до исступления, ненавистное до крика, лицо. Потрясенная, она вглядывалась в эти не отпускающие ее ни на миг, не дающие ни дышать, ни простить себя, бесконечно дорогие ей черты... Какое счастье – она его видит! Он здесь, с ней... Только почему он так выглядит, как будто из него по капле вытягивают жизнь...

Она вдруг опомнилась – да ведь он же разрушил ее, предал ее доверие, надругался над ее любовью! А она! Что она делает?!

«Оставьте меня, дон Армандо! Оставьте меня в покое!»

И, не выдержав больше почти осязаемой его боли, которая терзала ее гораздо больше ее собственной, она бросилась прочь от зеркала, упала на кровать, закрыла глаза: не видеть, не слышать, не чувствовать!

Только от себя не убежишь. Можно прогнать отображение из зеркала, можно выбросить само зеркало – но как прогнать, как выбросить часть самой себя?

Открыв глаза, Бетти долго смотрела в темное, с всполохами огней, небо за окном. Где-то там, в такой нереально далекой отсюда Боготе, есть он. Запрещай, не запрещай себе думать об этом – какая разница... И она вслушивалась в эту горькую обреченность своей души – тот миг надежды, подаренный ей у зеркала, был отобран быстро и безжалостно: она всегда будет одинока, всегда и везде, отданная на заклание своей безнадежной, единственной, проклятой любовью...

БОГОТА

«Доктор Мендоса! Доктор Мендоса!» - услышав этот голос, он поднял голову, непонимающе взглянул на Рамона... Он опять забыл о времени, забыл обо всем на свете, погрузившись в блаженное забытье, из которого его вырвал бармен.

«Мы уже закрываемся. Вам пора домой!» - настойчивый голос призывал его вернуться туда, откуда он пытался сбежать с такой одержимостью – в реальный мир. Мир его боли. Нет, он же не сумасшедший, чтобы этому последовать.

«Отлично. Закрывайтесь – а я тут посплю...» - и снова уронил голову на руки.

Рамон кивнул кому-то в зале: «Пожалуйста, вызовите такси сеньору Мендосе! Сам он не сможет доехать!»

Это разбудило Армандо – и он взорвался: «Да какие проблемы? Я останусь тут – и посплю. Успокойся!»

Белокурая красотка, прошедшая было мимо, вдруг резко обернулась и подошла к нему, явно привлеченная звуком знакомого голоса: «Армандо?!»

Она саркастически улыбалась ему – встретить ТАКОГО Армандо – это удача. Будет, о чем порассказать на очередном коктейле...

«Моника Агудело?!» - с трудом сфокусиров взгляд на ее лице, Армандо ответил ей точно в таком же тоне – некоторые привычки легче убить вместе с человеком, чем утратить даже в самых критических обстоятельствах... А презрение к этой девице и было одной из таких неискоренимых его привычек.

«Ты один?» - если она и была поражена, в кои то веки увидев Армандо одного – то сюрприз явно не был для нее неприятным.

Но... ее ждало разочарование - как бы ни был пьян Армандо – как с ней разговаривать он помнил хорошо: «Я не один. Мы с моим другом Рамоном пьем виски! Рамон, еще виски!»

Но бармен покачал головой: «Простите, дон Армандо. Мы закрываемся. Мы Вам вызвали такси».

Армандо уже успел забыть о стоящей рядом девушке, его заинтересовал совсем другой вопрос: а как же его машина?

«Армандо, да ты пьян!» - Моника смотрела на него заинтересованно и немного странно – да, очевидно, напившегося в стельку Армандо она видела впервые...

Ответный взгляд на назойливую блондинку был соответствующим: ну не идиотка ли, до нее только сейчас дошло?

«Да...» - воистину, ответ был вполне достоин вопроса.

«А где Марсела?» - Нет, Моника никак не могла угомониться.

Он немного притих от этого вопроса, отвел глаза: «Дома. Наверно, рвет мои фотографии...» Нет, ни облегчения, ни горя в этих словах не было – простая констатация факта. Или все же хорошая мина при плохой игре?

Но Монике это было неинтересно – она насторожилась, как охотничья собака, учуявшая запах лисицы – только в роли лисицы выступала гораздо более привлекательная приманка: горячая сплетня!

«Армандо, ты что, правда, отменил свадьбу? Как-то не верится...» - она снова ехидно улыбнулась, стараясь казаться не слишком заинтересованной. Но, пьяный или трезвый, ее собеседник был не из тех, кого она могла провести, и давать ей материал для беспроволочного телефона агенства ОМС («одна Моника сказала») – не собирался.

«Самому не верится» - и он одарил ее лучезарной улыбкой.

«Значит, все?» - ей так хотелось подробностей – а он... Ну такой жестокий, нет. чтобы пожалеть бедную девушку!

Ну что ж, он ее пожалеет.

Лучезарная улыбка на его лице стала еще шире: «Все! Отменили торт, подарки, гостей – и привет!»

Кажется, она поняла, что он просто насмехается над ней, во всяком случае, от его откровенно-издевательского взгляда ей стало не по себе – и радужная дежурная улыбка как-то растаяла на лице: «Ты что, псих, Армандо?»

Его улыбка тоже исчезла: «Может быть. А ты – просто обыкновенная сплетница!»

Хорошее настроение окончательно ее покинуло. Фыркнув, она было ринулась к выходу, но...

«Солнце, солнце, загляни в оконце...» - она замерла. Пристально глядя на нее, Армандо водил указательным пальцем вокруг татуировки в виде солнца на ее животе. Устоять было трудно – и она просто смотрела на него, теряясь от его взгляда.

«Поцелуешь?» - нет, своей сноровки соблазнителя он не потерял – как и езда на велосипеде, это не забудешь.

Она рассмеялась: «Ты просто безнадежен!» - и поцеловав его в щеку, очнулась – и выскочила из бара.

Знаете, как в один миг слетает с человека маска? Эта маска сейчас растворилась на лице Армандо – и на нем осталось почти омерзение: «Изжарил бы живьем эту ведьму, Монику Агудело!»

«Доктор Мендоса!» - завершив ежевечерний ритуал приведения в порядок бара, Рамон стоял возле Армандо – «Доктор Мендоса, нам пора. Мы закрываемся. Пойдемте, я Вас провожу.»

Взяв пиджак в руки, Армандо поднялся с табурета, кивком головы указав бармену на исчезнувшую за дверью недавнюю собеседницу: «Видел эту девицу? Это - Моника Агудела. Уши Боготы. Она насобирала столько сплетен – что можно уже роман издавать...» И направился к двери – а вслед ему летел полный иронии взгляд бармена – это ж надо было так напиться...

Натянуть пиджак окончательно удалось только на улице. И, завершив эту нелегкую процедуру – поднять глаза на Рамона, показывающего на желтую машину у тротуара: «Доктор Мендоса, ваше такси.»

Ну нет, протестуя, Армандо пришел в ярость: «Мне не нужно такси! Я не могу бросить свою машину! Пойми, я ведь все потерял: женщину, которую люблю, невесту, потерял свою компанию... Я не могу потерять еще и свою машину! Вдруг ее украдут?»

Рамон нетерпеливо дернулся: вот вечерок выдался, а? Но храбро протянул руку вперед: «Дон Армандо, не бойтесь, я послежу за Вашей машиной - и дайте мне ключи!»

После минутного колебания его собеседник залез в карман и вытащил заветную связку, но едва Рамон обрадовался, что еще минута – и его мучения закончатся, как Армандо резко отдернул руку с ключами назад – и, насколько мог строго, стараясь, чтобы не разъезжались глаза, произнес: «Тихо! Осторожно!» Пьяный кураж усилил впечатление – но ключи он все же отдал – и Рамон смог выдохнуть.

Обойдя такси, он совсем уже было собрался сесть в машину, как вдруг его внимание привлекла проезжавшая мимо машина - и знакомое лицо белокурой женщины за рулем. Поравнявшись с ним, машина затормозила.

«Эй, как там тебя...» - ноги его почти не держали, поэтому к ее машине пришлось прислониться, не то бы свалился прямо под ее колеса – «Моника Агудело... Левински!» - он так обрадовался, как будто получил подарок... ну, небольшой такой, но очень милый – «Ты – Моника Левински! Можешь меня прямо вот так сфотографировать!»

Мешанина в его голове порядком прискучила и Монике, к тому же сейчас, в темноте, неотразимое обаяние этого соблазнителя на нее не действовало: «Армандо, отстань от меня, а?»

Да, в общем, он и сам не знал, чего к ней прицепился – поэтому тут же отклеился от ее машины, немедленно рванувшей с места.

«Сплетница!...» - протянул было он – но уже через секунду ее образ бесследно исчез из его головы, и он тяжело опустился на сиденье, рядом с водителем такси.

«Здравствуйте, сеньор!» - повернувшийся к нему водитель совсем не ожидал того, что последует дальше, когда привычно поздоровался с очередным клиентом. Но ему повезло – ничем не примечательный вечер быстро обрел яркие краски и грозил остаться в его памяти надолго.

Явно перебравший пассажир, незамедлительно обернувшись на приветствие, готовно протянул ему руку для дружеского пожатия: «Очень приятно! Экс-Армандо Мендоса. Экс-президент. Экс-акционер. Экс-жених Марселы Валенсия. Экс-любимый Беатрис Пинсон Солано. Я абсолютно конченый человек!»

Брови водителя, неуклонно ползшие на лоб по мере перечисления экс-титулов, при последних словах вернулись на место – и он энергично пожал в ответ протянутую ему руку: «Очень рад! Хуан Пабло Пасилло. Куда поедем?»

Армандо расплылся в радушной улыбке: «Куда хочешь! Заводи...»

Так. Похоже, шофер понял, что вляпался: «Сеньор, знаете, будет гораздо удобнее, если Вы скажете, куда Вам надо...»

«Если ты не можешь сам завести машину – то дай мне ключи!» - такие мелочи ну никак не могли смутить его начавшего звереть пассажира. И Хуан Пабло это тут же понял – а драка с пьяным клиентом явно не входила в его планы на этот вечер.

«Хорошо, сеньор!» - возражения вряд ли бы привели к чему-то хорошему, согласиться было намного дипломатичней – «Так куда Вам надо?»

Армандо воззрился на него: «Знаете, где я живу?»

«Нет, сеньор».

Этот ответ чрезвычайно обрадовал Армандо – и он воодушевился: «Отлично! Мне туда и не надо! Не хочу возвращаться домой!» - он скривился, не замечая все более веселевшего лица таксиста – этот спектакль все больше увлекал его – «Там я останусь наедине с собой – а я жутко нудный собеседник! Я не хочу домой, совсем не хочу!!! Я хочу куда-нибудь в тихое место!»

Терпение у него кончилось – и он взорвался: «Ну, давай уже, заводи, поехали!!! Позвони к себе домой, скажи, чтобы сегодня не ждали – и поехали гулять!!!»

Хуан Пабло продолжать взирать на него с немым смехом в глазах – вот это приключение!

«Я сам не буду никуда звонить...» - пожав плечами и понизив голос, продолжил его пассажир – «Меня никто нигде не ждет! Совершенно никто!»

С минуту помолчав, он исправился: «Нет, вернее, меня ждут... Ждут – на завтрашнем Совете Директоров. И на этом Совете со мной будет покончено!»

Нет, все количество спиртного не могло ему помочь – и тоска, которую он так судорожно заливал в течение всего этого фантасмагорического вечера – снова возвращалась к нему утроенной, как будто мстила за то, что он пытался избавиться от ее боли...

«А знаешь, почему?» - он поднял глаза на таксиста – тот уже не улыбался, видимо, сообразив, что странный парень – совсем не алкоголик, и что не привычка к спиртному привела его в такое состояние – «Женщина, которую я люблю – предала меня. А завтра меня окончательно растопчут».

Легкость, с которой он произнес эти слова, резко контрастировала с помрачневшим выражением его лица. Но он уже тянулся к бумажнику: «Я покажу тебе ее фото. Посмотри, она – богиня!»

На свет опять была извлечена маленькая фотография страшненькой девушки...

«Посмотри на это лицо – она – прекрасна!» - продолжал Армандо, не отводя глаз от любимого лица – и пропустил выражения лица соседа, который, судя по всему, явно решил, что его клиент сбежал из психушки. И поэтому окончательно решил ни в чем ему не противоречить.

«Слушай, Беттисита,» - он мельком взглянул на таксиста, героическим усилием воли стершего с лица все признаки недавних сомнений, и снова обратился к фотографии – «пока ты не вернешься – я не смогу заснуть!»

И снова в ответ молчание – молчание, к которому он уже привык за все это время... Впрочем, сейчас оно хоть было понятно.

«Ладно, поехали» - короткий кивок – и такси, наконец, рвануло с места.

КАРТАХЕНА

Пробуждающееся солнце едва успело залить золотым светом мягкую дымку утра, прочертив сверкающую дорожку среди лазури отдохнувшего за ночь от зноя моря, тронуло пудрой медного оттенка мачты белоснежных яхт, легким поцелуем придав им благородное звучание старины – и уже устремилось дальше, к берегу, смахнув ночные тени с песка на пляже, ослепив сиянием стекла гостиниц, раскрасив в миллионы оттенков изумруда буйные тропические растения – и вот уже весь мир взорвался фонтаном фантастических красок, которым суждено полыхать, торжествуя, в течение всего жаркого дня – а к вечеру, покрывшись вуалью легкой усталости, удалиться на покой, как пресыщенным удовольствиями красавицам, чтобы в тишине и благоухании ночи набраться сил для следующего дня, полного нескончаемых празднеств...

Но радость расцветающего утра совсем не радовала одинокую, не отрывающую тоскливых глаз от моря, девушку на берегу. Она вглядывалась в глубину светлеющих волн, медленно перебирающих все оттенки от сумрачно синего до лазоревого, словно не зная, на каком же остановиться – но даже лучезарная, ослепительно-мягкая, бирюзовая улыбка ее любимого моря не смогла победить ни тени на ее лице, ни горечь в ее глазах.

«Привет, Бетти!» - глубокий голос окликнувшей ее белокурой женщины заставил девушку вернуться из неведомой дали ее невеселых мыслей в реальность. Она обернулась: «Донья Каталина!»

Улыбаясь, Ката пробежалась взглядом по девушке – но любопытство взяло верх: «И как прошел вечер?»

Ответная улыбка тронула губы помощницы: «Более-менее...»

Услышав этот ответ, Каталина не удержавшись от досадливой гримасы, на мгновенье взглянула в сторону: ну что за девушка!

«Более-менее? Странный ответ. Долго гуляли с Мишелем?» - нет, все-таки сначала Б-г создал любопытство, а после этого у него уже не осталось из чего лепить женщину – и он позаимствовал ребро у Адама...

Бетти даже испугалась: неужели Каталина могла подумать...

«Нет, что Вы, я почти сразу пошла спать...»

Глядя в хмурое напряженное лицо Ката поняла – подруга в панике. И ее расспросы эту панику только усиливают многократно. Значит...

И Ката сделала то, что подсказывала ей интуиция, то, что она делала уже неоднократно – с Бетти. Она просто сместила акценты.

Ослепительная улыбка на ее лице сменила острое любопытство: «Ах, Мишель! Он был просто счастлив! Даже переборщил со спиртным! Я никогда не видела его таким...»

Не помогло. Настороженность ни на секунду не оставляла Беатрис, настороженность... и испуг? Вряд ли... Хотя, разговор так явно был ей неприятен. Почему?

И Каталина отбросила последние сомнения: что-то мучает Бетти. И это «что-то» не связано только с Экомодой. Поэтому необходимо все прояснить – пока она снова не закрылась в себе.

«Чем вы занимались?» - нет, теперь она не спустит с нее глаз – пока не поймет все, до конца...

«Ничем...» - смотреть на нее Бетти явно было неловко, она нервничала, мялась, отводила глаза – «Поболтали немного. Потом он проводил меня в номер».

И снова ослепительная улыбка засияла ярче южного солнца: «Оооо! Как интересно!» - любопытство в ней боролось с радостью, искренней радостью за Бетти... и так хотелось узнать подробности... и не спугнуть подругу... и подбодрить ее – «значит, сначала он уговорил тебя остаться с ним – а потом проводил?»

Тонкий намек в ее глазах совсем не плавно перетек в очень даже толстый – и Бетти, наконец, оттаяла, позволив мягкой улыбке завладеть губами: «Донья Каталина, он всегда так добр ко мне...»

Она отвела глаза, улыбка все еще блуждала на ее губах, но радость из нее исчезла: «Это понятно. Он просто делает это, потому что он – Ваш друг. А Вы хотите мне добра, вот и...»

Вот теперь для Каталины пришел черед се понять... и испугаться – она не смогла сдержать потрясенного возгласа: «Подожди минуту, Бетти! Ты что, и вправду думаешь, что он за тобой ухаживает из-за меня?!»

Испуг мешался с потрясением – даже прекрасно зная Бетти, она все-таки не представляла себе, до чего же низко та оценивает себя...

«Ну, конечно, донья Каталина. А что в этом такого?» - Беатрис подняла на наставницу недоумевающие глаза.

И тут Ката взорвалась: «Как это – что?! Мишель ухаживает за тобой не потому, что я его попросила и он мне обещал! Я ничего ему не говорила, не давала никаких указаний – да он бы и не стал меня слушать! Причина его внимания – только в тебе самой!»

Выслушав эту возмущенную тираду со смесью недоверия и недоумения, Бетти, отвернувшись, пожала плечами: «Только не надо мне говорить, что я нравлюсь Мишелю!» Взгляд, устремленный на Каталину, был полон такого сарказма, что заставил бы опустить руки кого угодно. Но... за блестящим фасадом иронии вдруг меркнула отчаянная надежда, сумасшедшая мольба о чуде... и Каталина, сердцем уловив эту мольбу, внезапно успокоилась. Но все же... все же – что лучше? Сказать то, что она и в самом деле думает? Или притушить этот огонь – чтобы не спугнуть пробуждающуюся от сна неверия девушку? И после секундного колебания она выбрала последнее: «Нет, я не говорю, что Мишель чувствует к тебе что-то особенное. Но ему явно с тобой приятно. Перестань относиться к себе так скептически!»

При последних словах, уперев руки в боки, Каталина нарочито сердито нахмурилась: как же убедить подругу в том, что долгие годы уродливости остались где-то там, позади, вместе со старыми одеждами, одинокими слезами и миром, который проносился мимо нее, словно был скоростным поездом, спешившим в неведомые, опасно притягательные – но недоступные дали. Как убедить ее в том, что этот поезд, притормозив на свет ее никогда не сбывавшихся снов, вдруг позволил ей подняться на подножку – и умчался дальше, к своей сверкающей цели – и теперь только от нее самой зависит, сможет ли она преодолеть эту небольшую, но все же лестницу и почувствовать себя частью его мира – или так и останется сидеть на подножке, чтобы тихонечко сойти с нее обратно в прежнюю жизнь, едва почувствовав случайное торможение...

Взглянув в яростные глаза Каталины, Бетти глубоко вздохнула – сарказм растаял в мгновение ока – и, подняв на подругу серьезный, грустный – и безнадежный взгляд, попыталась улыбнуться: «А разве у меня нет на это причин?»

Вздох Каталины был полон нетерпеливого, страстного убеждения: «Бетти, пойми же, ты должна изменить это в себе: ты должна научиться себя любить!»

Девушка отвернулась, надеясь, что донья Каталина не заметит... Но как можно было не заметить тень отчаяния, накрывшую ее с головой, развеять которую не удалось бы даже всевластному южному солнцу?

«Пойдем пройдемся...» - тихий, мудрый голос пробудил Бетти от овладевшего всем ее существом оцепенения. Согласно кивнув, она только и позволила себе спросить, куда они пойдут. Почувствовав ее полное равнодушие, Каталина решила поднажать: «Мы немного погуляем. Потом вернемся в гостиницу, переоденемся. Пойдем на репетицию, потом пообедаем с конкурсантками. У нас будет напряженный день. Знаешь, будет лучше, если каждый день ты будешь делать зарядку. Ты начнешь себя уважать, Бетти. Зарядка – прекрасный стимул для тела и для снятия напряжения».

Бетти слушала очень внимательно, не сводя глаз с Каталины... Но миллионы световых лет пролегли между ними сейчас. Беатрис была здесь, в Картахене, слушала свою наставницу – но где была ее душа?...

Делая вид, что ничего не замечает, Каталина продолжала говорить, может быть, надеясь достучаться до зацепеневших глаз девушки, растопить холод безнадежного равнодушия, сковывавший ее надежней самых крепких кандалов:

«Поверь мне – ты избавишься от негативных эмоций, и сможешь хоть немного отвлечься от проблем!»

И ей это удалось. Нет, отчаяние никуда не исчезло – но Бетти уже не выглядела такой далекой, такой... чужой и отстраненной, как только всего лишь мгновение назад. Взглянув на подругу ожившими глазами, она словно вернулась назад из далекого и неимоверно трудного путешествия: «Надеюсь, это мне поможет. Понимаете, моя голова сейчас занята только Боготой...»

Опустив голову, постаравшись, чтобы Бетти ничего не заметила, Каталина все же не смогла сдержать искру боли за нее: она так и думала! Снова Богота. Всюду и везде. Что же ей делать? Как снять с Бетти эту боль, эту тяжесть, как избавить ее от этого клейма вины - и любви, не дающих ей дышать, не позволяющих ей чувствовать себя счастливой, отравляющих самый воздух, которым она дышит?..

А Бетти продолжала, не замечая смятения подруги: «Я звонила Николасу. Он сказал им, что я не собираюсь пока возвращаться. Назревают ужасные проблемы...»

Она опустила голову, пытаясь скрыть внезапные слезы...

Каталина схватила ее за руку: «Так, немедленно пошли гулять. Прекрати думать о Боготе! Вернись сюда, в Картахену!»

И бодрым шагом зашагала по пляжу, одним легким движением руки отодвинув в сторону все бывшие и грядущие проблемы. Сейчас не было в мире ничего важнее солнца, моря – и этого теплого, гостеприимного песка под ногами, в который было так приятно погружать обнаженные ступни, забывая о холоде окружающей враждебности – стоит лишь выйти за очертания этого волшебного мира, название которого звучит, как песня набегающей на берег волны, которая, на секунду приласкав разгоряченный песок, устремляется назад, в синеющую глубину, оставив недоумевающему берегу тонкое кружевное созвучие пены – Картахена...

часть 51

«Сеньор Мора, поймите, процесс Террамоды против Экомоды еще не окончен. Судья окончательного решения еще не вынес и присутствие Беатрис Пинсон на данном этапе нам необходимо! Именно она может подписать отказ от всех прав на Экомоду!» -

напористый адвокат энергично выплескивал из себя слова. Все внимательно всматривались в лицо Николаса: как он отреагирует?

Все... кроме одной пары глаз. Армандо вообще не смотрел на него – в ее скорое возвращение он не верил... И оказался прав. Досадливо передернувшись, Николас склонился к адвокату – вроде бы Бетти была права в своем нежелании возвращаться, он это знал лучше, чем кто-либо – но плюнуть на фирму он не мог: столько времени он своей игрой на бирже держал ее на плаву – и теперь видеть, как она столь бесславно гибнет...

Но выбора у него не было совершенно – и он ринулся в бой: «Неужели, сеньор адвокат, так сложно понять, что Бетти сможет вернуться только на следующей неделе?»

«Где сейчас доктор Пинсон?» - не выдержав этой игры, рявкнул Даниэль – какие, к черту, манеры, если над ним издевается прямо в лицо этот плюгавенький недоумок? Финансовый гений? Да чтоб его вместе с талантом... Наверно, большей неловкости Николас не испытывал за всю свою жизнь – и его пальцы нервно забарабанили по столу, а взгляд метался по столу, как крылья попавшей в силок птицы:

«Простите, но я не вправе этого сообщить!»

«Конечно!» - вновь вступившая в бой Марсела меряла уничтожающим взглядом и без того мечтавшего провалиться сквозь землю Николаса –

«Мы это узнаем только тогда, когда эта проходимка отсудит нашу фирму, не так ли?»

Армандо растерянно переводил глаза с одного на другую... Переубеждать того, кто не хочет быть переубежден? К чему? Он знал, был уверен, что Беатрис не возвращалась не из-за фирмы, был уверен, что причиной тому был только он – и знал, что и Марсела это понимает. И произнося свои жестокие слова, задеть пыталась не столько Николаса – сколько его, Армандо.

И он молчал, зная по опыту: слова тут бессильны. Она должна сама пережить свое страдание..

«Нет!» - не поднимая головы Николас повернулся в сторону Марселы –

«Вы все не так понимаете!» Интересно, а что еще ему оставалось говорить в таком вот положении? Обернувшись к Роберто и возвысив голос, так, чтобы и остальные смогли полностью его услышать, Даниэль деланно усмехнулся: «Да они нарочно тянут время! Они думают, что за это время мы смиримся с потерей нашей фирмы! Я понял их цель: они просто хотят подмять под себя нашу компанию!»

Ненавидящий взгляд, коим она одаривала сидевшего визави Николаса, добавил Марселе лет 20:

«Да это не цель, это – уже свершившийся факт!» И, кинув на брата жесткий взгляд, закончила: «Планы сеньоры Пинсон и сеньора Моры увенчались полным успехом!»

Армандо все еще молчал – и только скептический взгляд скользил по лицам заходившихся в отчаянной злости брата и сестры. «Да не возьмет Бетти чужого! Вы ошибаетесь!» - несомненно, Николас уже самому себе напоминал изрядно заезженную пластинку. И все равно это было безнадежно (да, убедить в чем-то людей, вбивших себе в головы прямо противоположное суждение, не удосужившись ознакомиться с деталями проблемы, или не желаюших обращать на эти детали внимания – сизифов труд), но Николасу не оставалось ничего другого.

Пока не оставалось. И печальная реальность не замедлила проявиться. В унисон с презрительным пожатием плеч Марселы раздался раздраженный голос ее брата: «Она отказывается появиться в компании – и этим только усугубляет наши подозрения!» Николасу осталось только пожать плечами – потому что возражать против этого было нечего. Да и глупо – ничего нового он все равно уже не скажет...

«Сеньор Мора, мы передаем через Вас вполне ясные и недвусмысленные послания сеньорите Пинсон!» - Роберто надоела эта бессмысленная грызня – и он решил взять разговор в свои руки. Ненадолго. «Что ж, спасибо, что зашли!» Николас продолжал сидеть на месте, растерянно оглядываясь – он просто как-то не привык, что заседания могут заканчиваться вот так... Но его непонимание длилось несколько секунд и, пожав плечами, он встал:

«Что же, понятно! Я пошел...» И вскочил, едва не опрокинув стул – бдящий Марио, успев его подхватить, избавил членов Совета от немузыкального грохота падающего стула. И заодно спас себя – от телесных повреждений. «Только не спешите осуждать Бетти!» - пятясь к двери, он предпринял еще одну, на этот раз самую последнюю, но еще более бесплодную попытку хоть что-то объяснить членам Совета, –

«Она – честный человек. И я все еще к вашим услугам – если вы захотите ей что-то передать!» Марио продолжал держать стул одной рукой: кто его знает, вдруг решит сесть обратно?... Спокойная безнадежность во взгляде Армандо, с которой он смотрел на все еще тщившегося что-то предпринять в защиту Бетти Николаса, говорила лучше всяких слов: он уже ни во что не верил. Ни в добрые чувства членов Совета, ни в возможность быстрого возвращения Бетти, ни в ее любовь... Пожалуй, только в ее порядочность. Ее – а не Николаса... «Передайте ей...» - она просто не могла не оставить за собой последнее слово – и Николас перевел взгляд на Марселу –

«Передайте, что мы не отдадим ей свою компанию без боя!» Если бы взгляды могли убивать... да еще на расстоянии... Не только Бетти и Николас лежали бы уже поверженные: этот взгляд был бы способен обратить в руины пол-Боготы... «Пусть нам ничего о ней слышно – но она очень скоро услышит о нас!» - выплюнув последние слова, Марсела продолжала буравить Николаса кинжальным взглядом. Но он выдержал этот взгляд – и даже без особого напряжения:

«Что ж, сеньорита, я передам ей это.» И, выскочив за дверь, сомкнул за собой створки. Марио не спускал с друга внимательных, напряженных глаз – его срыв никому сейчас не был нужен. Но опасался он напрасно – сейчас – проводив глазами друга Беатрис, Армандо, словно ему не для чего стало держаться прямо, опустив голову, поник в кресле. Ничто не нарушало воцарившейся тишины – только звенящее напряжение, осязаемое настолько, что кажется, ножом можно резать – да немилосердный взгляд Даниэля, которым он одарил своего несостоявшегося зятя – камнем повисли в похожем на бомбу с замедленным действием офисе.

«Нет, папа, никто не сможет меня спасти – я и так всем должна!» - носясь мимо лифта взад-вперед, как электровеник... ну хорошо, электрометелка, не отрывая уха от телефона, фонтанировала отчаянием и нетерпением Патрисия. Она ждала Николаса. Который – вот негодяй и подлец – смел задерживаться! Но Патрисия, отыскав в себе явную схожесть с Пенелопой, готова была на подвиг: ждать Николаса столько, сколько понадобится... тем более, заняться ей все равно было нечем – телефон и так скоро вскипит от ее темперамента. «Так что я опять вынуждена просить в долг у тебя!» - глубокие воды отчаяния грозили полностью поглотить прекрасную длинноногую блондинку, которой никто не спешил придти на помощь – ни ее папа, ни прячущийся сейчас за углом от своей обольстительной феи Николас (нет, не уговаривайте меня, не уговаривайте – материальные проблемы способны остановить на взлете даже такое чистое чувство, как у Николаса к Патрисии – и позволить продолжить этот полет, едва с материальной частью будет покончено. Все мы немного – финдиректоры. Что уж говорить о Николасе, сделавшим это своей профессией? Он же читать учился по банкнотам...) –

«Папа, ну помоги хотя бы советом! Что же мне делать? Мне надо заплатить банку, они заблокировали мою кредитку, или надо перехать в более дешевую квартиру – или остаться в этой квартире – но лишиться кредитной истории!» Дослушать «Плач Ярославны по безвременно ушедшим деньгам» Николасу не дали как всегда вездесущие Сандра и Мариана. Девушки спешили на свои рабочие места, обсуждая проблемы правомочности Патрисии закатывать скандалы Николасу – и причины, побудившие последнего притащить Пати цветок – как вдруг прямо перед собой увидели умоляющую физиономию предмета их наинтереснейшего разговора и жест, котороый почти во всем мире означает «не говорите громко и не выдавайте меня!» Не пискнув, секретарши замерли на месте, не слишком дружелюбно глядя на Николаса – как смел он принести цветок их врагу?! Воспользовавшись секундным перерывом в прениях,

Николас взмолился: «Пожалуйста, спасите меня!!!» Мариана прищурилась: от чего, интересно? И как? Он все объяснит – но сначала надо вызвать ему лифт... Ага, и дать ключи от квартиры, где деньги лежат – ясно читалось на лицах девушек – он еще смеет взывать к их сочувствию?! Когда сам... «Николас, у Вас что, проблемы с Патрисией Фернандес?» - сдерживать любопытство всегда было тяжким трудом для а) женщин, б) секретарей, в) женщин-секретарей. Отбросив в сторону 4 категорию любопытных особей, включающую в себя все остальные составляющие человечества, необходимо отметить, что и Сандра, и Мариана – идеально вписывались в первые 3 – потому и степень любопытства у них была тройной – и сейчас ей требовалось бросить немного пищи. Так неужели у Николаса проблемы с Патрисией? «С Пати?» - похоже, искусством верчения ужом на сковородке Николасу предстояло овладеть в совершенстве уже сегодня, сейчас – «Никаких проблем нет. Это у нее со мной – есть. Она ненавидит Бетти – следовательно, меня...» Ага, и именно поэтому Николас принес ей цветы – для смягчения ненависти в адрес Бетти? Ну-ну... Но подобные мелочи не смутили Нат Пинкертонов экомодского разлива – и они согласно покачали головой: да она и их ненавидит – за компанию.

Николас немного воспрял духом – объяснить оказалось проще, чем он думал – и продолжил гораздо более уверенно: «Она вообразила себя Джеймсом Бондом – и постоянно нападает на меня, как на друга Бетти. Пожалуйста, лифт!» «Конечно, одну минуту!» - Мариана мило ему улыбнулась (враг моего врага – мой друг) и резво побежала вызывать лифт – ну нельзя же дать погибнуть этому милому молодому человеку – да еще и от рук ненавистной красотки...

«Понимаешь, папа, если я не заплачу долг по кредитной карточке – то адвокаты банка придут прямо сюда, в Экомоду – и наложат арест на мою зарплату!» - жалобно-визгливый, с высокими нотками сварливости, голос Пати разносился на весь этаж – и был также привычен, как солнце в июле.

Этот жалующийся на несправедливости судьбы, давно забывший, что такое спокойный разговор, голос, являлся теперь частью неотъемлемого антуража компании, чем-то вроде бесплатного музыкального приложения... И скорее всего, если бы это сопровождение умолкло хоть на один день – окружающие почувствовали бы себя не в своей тарелке гораздо быстрее, чем если бы не прозвучали голоса Марселы или Армандо – настолько прочно был он слит в их сознании с нормальной рабочей обстановкой родной фирмы. И пока они его слышали – они могли быть уверены: с фирмой все в порядке, «в Багдаде все спокойно», зарплата будет вовремя – и как всегда, явно недостаточна для нормальной жизни...

«Кстати, я звоню с обычного телефона! Мой мобильный давно отключили. За неуплату! Папа, меня обложили со всех сторон!» - увлекшись перечислением своих проблем, Пати несколько вышла из роли несправедливо обиженного всеобщей несправедливостью ангела с крылышками – и возмущение в ее голосе явно свидетельствовало о близком знакомстве с интонациями рыночных попрошаек. Но глаза ее оставались все такими же зоркими, а уши, как и прежде, были способны улавливать звуки на расстоянии нескольких километров – и по всем направлениям... И возможность убедиться в этом представилась ее врагам и поклоннику (который уже и сам был совсем не рад, что пребывал в этом звании) буквально минуту спустя.

«Сандра, прикрой меня своим телом!» - эта оригинальная просьба, которую изрек Николас в ответ на призывные жесты Марианы из подошедшего лифта, немедленно возбудила в потенциальной жене несуществующего баскетболиста чувство сестринской любви – и, заслонив собою незадачливого друга нежно любимой Бетти, она двинулась, с грацией объемного буфета, прямо на вожделенную цель, изо всех сил стараясь показать, что то, что болтается у нее с правой стороны - всего лишь дамская сумочка замедленного действия...

«Папа, если ты не раскошелишься сейчас – то очень скоро потратишься на мои похороны!...» - вполне возможно, что окончание пламенной речи Патрисии было еще более впечатляющим и способным неотвратимо пронять отцовское сердце куда успешнее, чем середина – но увы, узнать этого было не дано никому - и оно бесследно кануло в туманной неопределенности сущего... как только чувствительные уши Патрисии и зоркие, как у своровавшего сметану кота, глаза зацепились за «чемодан без ручки», который пытались вывести за пределы ее досягаемости Сандра и Мариана. В момент позабыв выученную речь, она приняла стойку бойцового волка перед схваткой с тигром:

«СТОЯТЬ!» Прапорщики всех видов войск всех стран мира, трепещите! Нет, можете даже зарыдать: вам всем никогда не добиться той громкости, той внутренней силы и той непоколебимой выразительности в этом коротком и емком слове, которыми был наполнен этот краткий приказ! «Стоять!» - перед этим криком и бешеным взглядом полыхнувших беспощадностью гильотины яростных глаз замерло все живое... в приемной. «Стоять!» - нечеловеческий возглас обратил всех действующих лиц этого трагифарса в коллекцию неподвижных скульптур, из которых самой живой оставалась разъяренная фурия в образе уже около часа отнюдь непрекрасной блондинки.

«Папа, я перезвоню тебе потом, как только разберусь кое-с кем здесь!!!» - оборвав разговор, Пати ринулась на врагов с решимостью пантеры – и явным намерением разобрать этот злосчастный «чемодан» до последнего винтика... Выкинув из лифта оцепеневшую, не оказавшую ни малейшего сопротивления, Мариану, Патрисия впечаталась между открытых его дверей и разрезала надвое Николаса бритвенным взглядом решившихся на убийство глаз:

«Куда это ты сейчас собрался, ЖАДНЫЙ МЕРЗАВЕЦ?» «И тебе тоже всего хорошего...» - улыбка у Николаса получилась глуповатой (а как, интересно, можно еще улыбаться, если попал с такую идиотскую ситуацию? Тут уж как ни улыбайся – все равно будешь выглядеть ослом на прогулке...), но он храбро попытался проникнуть в лифт. Не тут-то было! Не заботясь более ни о приличиях, ни о вероятности широкомасштабного, унизительного для всех сторон скандала, ни даже о том, кем же она будет выглядеть в подобной ситуации, насильно пытаясь удержать мужчину, который в глазах всех связан с другой – и каким сплетням она дает пищу таким поведением, Патрисия скалой встала в дверях лифта, и, подняв ногу так высоко, как только это позволяла ей ее коротенькая юбочка, больше похожая на широкий пояс, продолжила все на тех же децибелах: «Что, зашел сюда, чтобы заграбастать то немногое, что еще от вас осталось?» Храбрых мужчин видно сразу – и издалека. Очень храбрых мужчин – тоже. И Николас... ах нет, простите, для того, чтобы определить степень его храбрости, не возбраняется воспользоваться биноклем...

Хотя, будем же справедливы: хорошо говорить о храбрости, стоя перед врагом. Или на ринге. Или в минуту опасности на войне, или перед лицом сил природы...

Но Николас столкнулся с куда более опасной ситуацией: женщиной-мстительницей на тропе священной войны за попранную любовь!... Финансовую любовь... В момент стойкого и продолжительного финансового кризиса... Нет, что ни говорите, а тут испугается самый храбрый и непобедимый герой. Даже если он – бессмертный! Бессмертным николас не был категорически. Поэтому ничего удивительного в том, что он постарался спрятаться за высокой спиной Сандры, не было... тем более, что он не сбежал – а провел стратегическое отступление в ожидании более удобного места дислокации. Сандра, правда, не особо оценила всей военной мудрости вышеозначенного маневра, но предавать друзей своих друзей было для нее неприемлимо, а тушеваться перед Патрисией – тем более, поэтому, не тратя времени на такую ерунду, как обдумывание плана действий, она грудью (повторяю, грудью!) ринулась на врага:

«Как ты смеешь так разговаривать с хорошим человеком?!» Кого эта дылда называет хорошим человеком? Да она понятия не имеет, что сделал этот мошенник!!! Возмущение Пати было так велико, что захлебнувшись негодованием, она совершила ту ошибку, которая стоила ей всей битвы: не заметила бывшего «любимого», на четвереньках, по-собачьи просочившегося в лифт прямо между ее прекрасными, но на сей раз не к месту длинными, ногами!

В ту же секунду, углядев, что «чемодан», наконец, находится в предназначенном ему месте, Мариана навалилась на Патрисию, все еще торчавшую в позе сатира на охоте меж дергающихся от напряжения дверей лифта – и одним героическим усилием выдрав ее оттуда, продолжала держать ее в стороне от отъезжающего Николаса. «Пока!» - и подчиняясь нажатию кнопки, двери лифта медленно закрылись... Но подождите расходиться, занавес еще поднят, декорации на месте – а стало быть, действие продолжается! И визг вырывающейся из последних сил Пати служил тому недвусмысленным подтверждением: «Он бежит как крыса с тонущего корабля!!!»

Если она продолжит в том же духе, то Сандра ей все волосы повыдергает! Две женщины, горящие одним высоким желанием - с наслаждением подраться... О! Это было невероятное, потрясающее зрелище: Сандра рвалась в бой с неистовостью молодой африканской львицы на пробной охоте... Пламенный порыв, правда, достойный всего чего угодно, но только не восхищения... Так как рваться в бой с противником, которого держат столь мертвой хваткой, какой держала Пати Мариана – по меньшей мере недостойно...

Впрочем, до рукоприкладства дело не дошло, ибо Сандра, хоть и пламенела всеми оттенками негодования, все же не решилась напасть на повязанного врага. Как бы ни было ей жалко... Так что поединку было суждено обрести свое продолжение исключительно в словесной баталии. Что, учитывая словарный запас и темперамент противоборствующих сторон, было не так уж и мало, но несомненно, куда менее зрелищно, чем «бои без правил», которых так жаждали их одухотворенные возможностью поскандалить натуры...

Так что, попытавшись вырваться из рук ненавистной Марианы, но, потерпев провал, Патрисия всю свою энергию выплеснула в почти рычании: «Ах, так?! Все ясно: вы – сообщницы этого грязного жулика и его уродливой невесты! Верно?!!!» Ответить никто не успел, потому что именно в этот миг случилось то, чего никто не мог ожидать: двери лифта, на котором только несколько минут назад уехал Николас, внезапно отворились – и глазам изумленной и вдохновленной перебранкой публики предстал... Николас! «Я нажал не на ту кнопку...» - кажется, вид безгранично любимой женщины, вырывающейся из крепких объятий заклятой подруги, нисколько не удивил его и даже не огорчил ни на секунду.

Жизнерадостно послав ей воздушный поцелуй, он наконец, скрылся с поля боя, на прощание удостоив всех своего обычного «Чао»... Видимо, изумление от его вторичного явления пред свои очи так сильно подействовало на Мариану, что она, наконец, ослабила хватку, выпустив кричащую вслед лифту «Трус!!! Предатель!!!» Патрисию, и та, отлетев от нее сразу на приличное расстояние (несомненно, второй раз повторять свою ошибку и приближаться к ним близко Пати не собиралась никогда), продолжила то, от чего оторвал ее портрет Николаса в обрамлении дверей лифта: зарычала тем страстнее и громче, чем больше понимала – ничего это рычание ей не даст... «Не смейте меня трогать!!!»

Нет, Сандра еще тоже не успела остыть, тем более, что сейчас Пати больше не была беспомощна. Поэтому, выставив наперевес грудь, рост и копну черных волос, она снова приняла боевую стойку: «Да! Мы сообщники Николаса и Бетти! И что?! Что дальше?! А ну иди сюда!!!» Мариана еле успела схватить ее за руку. Бедная девушка! Ибо удержать 1.80 подруги было бы делом куда более трудным, чем куда более изящную Пати. Впрочем, у Сандры еще сохранялись остатки здравого смысла – и она осталась на месте, повинуясь сигналу подруги. «Да тебе только мужиков отпугивать своим видом! А меня не запугать!» - выплюнув эту донельзя обидную для противницы фразу, гордо встряхнув растрепанной в баталиях головой, Патрисия, развернувшись, начала отход на свое рабочее место, весьма справедливо рассудив, что спорить с этими двумя Уродками – только время терять. Что бы это ей дало? Уж во всяком случае, деньги с этой стороны бы точно не появились... Отодвинув за себя задохнувшуюся от возмущения подругу, Мариана задорно съехидничила вслед удаляющейся гриве белокурых волос: «Не надо судить о людях по себе!» Патрисия обернулась лишь на секунду:

«Вы – глупые курицы! Безнадежные старые девы!» И скрылась за поворотом, оставив противниц бессильно потрясать вослед кулаками – или мучительно напрягать мозговой аппарат в поисках если не достойного аргумента, который сразит эту пергидрольную Барби наповал, то хотя бы меткого и неизбитого в многомесячных офисных баталиях ругательства. Но все, на что они оказались способны – банальное «Зараза!» Что ж, лучше, чем ничего... Но, может, лучше все же ничего, чем это?... «А я согласен с Марселой!» - жесткий голос Даниэля прорезал тишину зала.

Окинув взглядом своих собеседников, на секунду задержал взгляд на сестре: ее бледное, суровое лицо было сейчас больше похоже на каменную маску, и только в глубине глаз билось черное отчаяние – она теряла все, что только было ей дорого на этом свете...

«Мы не можем спокойно сидеть и ждать, пока она соблаговолит вернуться. Ее намерения нам ясны!» - прежде всего он пытался убедить в своей точке зрения Роберто. Остальные, он был уверен, сделают так, как скажет Роберто. Кроме Армандо... Но что такое теперь Армандо? Кто будет обращать на него внимание? Тем более сейчас, после этого скандального появления на совете...

Убедившись в пристальном внимании к его словам со стороны Роберто, Даниэль повернулся к остальным присутствующим: «Господа! Время действовать!» Вот чего не ожидал оратор, так это того, что первым на его слова откликнется Армандо. Но, очнувшись от того состояния полной апатии, в которой он пребывал после ухода Николаса, бывший президент, горько улыбнувшись самому себе, все-таки решил ответить Даниэлю, не понимая, как тот сам не может постичь, что то, что он предлагает – не выход: «Пойми, нам не по чину поднимать хвост на Бетти. Все козыри у нее в руках!»

Он понимал, что его слова ничего не значат. Но это же так очевидно, что... «А Вашего мнения здесь никто не спрашивает, доктор Мендоса!» - услышав этот наполненный сарказмом голос, Армандо поднял глаза: осуждающие взгляды в унисон с оскорбительным тоном Даниэля, окружали его со всех сторон. Только Марио... но они в одной лодке... И Марсела... она не смотрела на него, ее взгляд не буравил ее, обвиняя во всех грехах, она вообще никого сейчас не видела, застывшим взглядом измеряя глубину той пропасти, на дне которой оказались все они...

часть 53

Бетти гуляет и постепенно преображается в Картахене. Этот вечер она проводит в компании Мишеля – ее наконец-то удается заставить танцевать. Но в это время Армандо в офисе, в полном трансе, дико кричит ее имя и она, почувствовав, как ему плохо, сразу теряет всю свою вымученную радость. Мишель провожает ее до номера.

В этот же вечер Армандо напивается в баре, пристает к бармену, а потом к таксисту с фотографией любимой. Челюсти отваливаются у обоих. Домой ночевать Армандо так и не поехал.

Но Бетти все еще чувствует себя не очень комфортно, даже уже преобразившись. Каталина опять приводит ее в тот же салон красоты, где внешность Бетти доводят до совершенства: приводят в порядок брови, делают депиляцию на лице. Накладывают профессиональный макияж.

Между тем, в Экомоде Николас заявляет, что Бетти не будет еще неделю, чем только укрепляет всеобщую уверенность, что она тянет, чтобы отнять у них компанию. Совет во главе с Роберто решают обратиться к адвокату – спецу в подобных делах, чтобы он подготовил все документы – и подал встречный иск против Беатрис по обвинению в мошенничестве, воровстве и т.д. Армандо оказывается один против всех, пытаясь ее защитить, убедить, что Бетти – чиста и ничего не возьмет. Она вернется и все будет хорошо. Его не слушают. Тогда он переходит в нападение, мотивируя тем, что ни один юрист ничего не усмотрит незаконного в ее действиях – а им бы следовало помолчать, а не злить ее – иначе она может и обидеться. Опять мимо. Он теперь, пока что, пустое место для всех, кроме друга, который как раз больше озабочен самим Армандо, чем компанией, Беатрис и всем остальным вкупе, и пытается убедить Армандо перестать защищать Бетти, придти в себя , потому что его любовь сведет его с ума. Бесполезно. О том же с ним пытается поговорить и Маргарита. Но помимо всего того, что уже пытались объяснить Армандо Марио и Марсела – что Беатрис его ненавидит, что не простит, что предала и предаст еще не раз, что он тратит жизнь на призрак, вместо того, чтобы вернуться к тем, кто его действительно любит – Маргарита вворачивает, что вероятнее всего, Бетти уже развлекается с другим. Чем ввергает Армандо в состояние полусумасшествия – что угодно, только не это!

А вечером Беатрис под руку с Мишелем идет на коктейль в честь претенденток. Красивая, с макияжем, в серебристой кофточке и обтягивающих брючках, на высоких каблуках, ходить на которых и не падать, правда, может только под руку с Мишелем. Войдя в зал, где проходит коктейль, она обнаруживает там Адриану Арболеда и Клаудию Елену Васкес, которые приехали на конкурс на пару дней.

Минутное замешательство Бетти, прочувствованное Мишелем… И вот он уже кладет ее руку на сгиб своего локтя и ведет девушку прямо к двум призракам из ее недавнего прошлого. Ее не узнают. Сначала. Но как не узнать фирменный голос и смех? Обе в шоке: Во-первых, от того, какой стала Бетти – и обе счастливы этим. А во-вторых, от того, что Бетти бросила Армандо? Да он же без нее загнется! Мишель настораживается и Бетти объясняет ему, что Армандо – ее бывший босс. Прошлое, которое уже далеко…

А в Экомоде Марио, по поручению Маргариты, пытается вернуть Армандо в стан живых. Бесполезно. Правда, предположение Маргариты о другом мужчине для Беатрис, вызывает у Марио гомерический хохот – но он скоро затихает – потому что Армандо-то к этому отнесся вполне серьезно.

Еще одна попытка позвонить домой к Бетти – и Армандо слышит самое страшное от Николаса: адвокаты Бетти, не посоветовавшись с клиентами, ничего им не сказав ,решив поскорее разобраться с выигрышным делом и помочь честно платившим им ребятам наконец-то вернуть их деньги, ускорили процесс, и сегодня днем вынесено решение суда: Экомода теперь принадлежит Террамоде. Скоро должны состояться торги по продаже Экомоды , с целью вернуть долги кредиторам - и прежде всего Террамоде.

Шок. Шок и у Армандо, и у Марио. Но Марио легче – он всего лишь сообщник. Во всем Армандо винит себя – по его вине две семьи остались без всего. По его вине женщина, которую он любит, ненавидит его. А завтра на нее подадут в суд – и она будет втянута в судебный процесс, на котором ее имя смешают с грязью – только за то, что она любила его.

Марио пытается его как-то урезонить – бесполезно. Чуть не дав ему между глаз, Армандо уезжает. Этот отъезд видят мать и Марсела. Марио объясняет причину. Обеих мало теперь волнует фирма – и мать, и Марсела в ужасе – эта женщина доведет его до самоубийства.

И Армандо действительно идет на это. Он развязывает драку в баре с компанией из десяти мужиков, видом напоминающих быков больше, чем людей. Оттащить его от них невозможно. Его избивают. Жестоко, выбрасывают из бара . Он приходит в себя, упрашивает швейцара, идет обратно. Снова драка, снова его выносят на улицу. Приходит в себя, врезает не пускающему его швейцару – и буквально уже ползет обратно.

В общем, не убили, но живого в нем осталось мало. Естественно, вся эта драка идет под аккомпанемент его воспоминаний о Бетти , а реальная Бетти любуется фейерверком в компании решившегося ее обнять Мишеля.

В это же время мама Бетти читает ее дневник и рыдает над горькой любовью дочери.

В баре оказалась Моника Агудело. Увидев полумертвого Армандо, она звонит Марселе, уверенная, что он такой из-за отмены свадьбы. Марсела прилетает и везет его к себе. Ухаживает за ним, облегчает его боль. Он лежит рядом с Марселой и… думает о Бетти.

А в Картехене Мишель подвозит до отеля Бетти, снимает с нее очки - и пробует поцеловать. Фиг с маслом. Бетти выворачивается и сбегает в отель. А Мишель ругает себя последними словами.

Утром Армандо все-таки приползает на собрание акционеров. Вид его потрясает всех , начиная с Команды и заканчивая Марио. Даже Даниэль уже понимает, что надо заткнуться – все-таки здесь все не так просто с Армандо.
А на собрании вместо привычных адвокатов сидит доктор Санта-Мария – тот самый спец. Роберто приболел, поэтому он сегодня – голос по телефону. Решено начать действия против Бетти, только адвокат должен все внимательно изучить. И все-таки Роберто не хочет доводить до суда, и до огласки. Он дает приказ Армандо – все рассказать родителям Бетти, постараться ее вытащить в Боготу. Армандо в ужасе от предстоящего разговора с Гермесом. Но звонит Хулии – и получает такой отлуп, какой ему даже и не снился за всю его счастливую жизнь. То, что она все знает о нем и о Бетти – врубается сразу. Как врубается и в то, что теперь поговорить не удастся – Хулия сильная женщина, когда нужно – это он помнит еще по ее действиям в приснопамятную «голубую» ночь наряда Королевы дома у Бетти. Понимает и то, что теперь ему не удастся ни поговорить с Бетти , ни предпринять что-то.

Марио в это не верит и пробует звонить сам – бесполезно. На третий звонок они обнаруживают, что телефон отключен. Все.
Впрочем, и сам Армандо в это время закрывается в раковине – он больше не будет никому твердить о своей любви к Бетти, не будет ее защищать, ничего делать не будет . Он понял, что все бесполезно – он может хоть сдохнуть на ее пороге – она к нему не повернется.

Между тем, в Картахене Беатрис опять встречается с Сесилией Болокко. Сессилия рада и внешним изменениям девушки, и тому, что ее ищет такой красавчик, как Мишель. Мишель ждет Бетти на площади, они мирятся и фотографируются на память. Вечером – конкурс красоты. Бетти, в красивом розовом открытом платье идет на него с Мишелем и Каталиной.

А Армандо в Экомоде заходит в зал заседаний, где конкурс красоты смотрят Уродки (телевизор есть только у Берты, но они не попали к ней домой вовремя, поэтому она приехала к ним в Экомоду – посмотреть вместе), случайно смотрит на экран телевизора и видит Бетти среди зрителей в зале. Только другую совершенно. И решает, что он уже головой поехал, ему к врачу надо.

Бетти сидит в зале, на сцене поет Франко де Вито. Армандо в офисе слушает ту же песню – и прощается с Бетти, выбрасывая ее фотографию – она к нему никогда не вернется...

Марсела и Патрисия (котоорая уже знает о любви Армандо к Бетти) тоже смотрят конкурс. Но Марсела ждет Армандо – он хотел к ней заехать и забрать вещи, которые у нее остались.

Армандо приезжает к ней, Патрисия отчаливает, и после разговора Армандо остается у Марселы, возвращается к ней... Впрочем, повторяется история ночи накануне – едва опустившись на постель, Армандо забывает о Марселе – он с Беатрис.

А Беатрис прощается с Картахеной. И с Мишелем. Всю ночь напролет они катаются на машине. Под утро он провожает ее в отель – они обнимаются – она разрешит ей звонить, будет ему звонить? Да и да...

Утром – Марсела проснулась одна. Армандо уже нет. Он рванул к дому Беатрис – поговорить с родителями, хоть что-то объяснить. Но ни Хулия, ни Николас зайти ему не дают. И тогда он решается на то, о чем заведомо знает - Бетти ему не простит, то, что он делает - низко - но поступить по-другому не может все равно, ибо Бетти необходимо вытащить обратно – любым способом – иначе ее ждет суд. А она не виновата ни в чем. И он через дверь, через руки Хулии и Николаса орет во всю мощь, что Бетти присвоила их компанию, что она поступает нечестно. Короткий разворот – и Николас врезает ему от всей души между ухом и глазом так, что Армандо отлетает – и тут же Николас его выталкивает на улицу, запирая за ним дверь.

Армандо успокаивается – теперь они должны будут что-то предпринять. Если Гермес знает – он не даст больше Бетти прятаться.

И действительно, Бетти сегодня должна вернуться, вечером. Николас говорит ей о выходке Армандо – она вся кипит от негодования. Каталина видит ее такой и везет на Остров Прощения, потому что в Боготу должна вернуться спокойная, простившая и уверенная в себе Бетти.

На острове Бетти вызывает дух Армандо, долго с ним говорит и прощает его. Теперь Ката спокойна – Бетти готова к возвращению.

Между тем в Экомоду приходит Гермес. Долго разговаривает с Роберто – оба жалуются друг другу на детей. Вспоминают прошлое – когда Экомода была еще небольшим магазинчиком, мимо которого гуляла семья Пинсон. В общем, они весьма довольны друг другом. Роберто поверил в то, что у Бетти – просто нервный срыв. Возвращается в зал заседаний, где еще час назад, несмотря на уверения Санта-Марии, что зацепок очень мало, все-таки решили атаковать Беатрис через суд и говорит, что никакого обращения в суд не будет, что Бетти возвратится завтра и все подпишет в офисе адвоката.

Но теперь возникает другой вопрос – сама компания. Санта-Мария весьма красиво и очень доходчиво объясняет, что они все – дураки – что Армандо, Марио и Бетти – умницы – и вообще ни в чем не виновны, что в ситуации, в которую они попали с самого начала – все, что они предприняли – было самым разумным, начиная с истории с тканями. И что вот только теперь они все оказались на краю пропасти, от которой их так старательно все это время пытался оттащитьАрмандо. Они еще не мало «приятного» услышали от адвоката по поводу самих себя и своих действий. Короче, после подсчетов активов, пассивов, дебитов и кредитов, вероятностей и реальностей, все поняли, что завтра надо не требовать от Бетти подписать отказ от Террамоды и Экомоды, а пасть на колени и умолять продолжать всю эту комбинацию, пока не просочились слухи о ее уходе из компании. Разговаривать предстоит Роберто – здесь, в Экомоде.

Маргарита и Марсела в трансе , а в глазах у Армандо впервые за долгое время появляются признаки жизни.

Бетти и Каталина прилетают в Боготу . Вечер. Каталина подвозит Бетти до дома, где Бетти сталкивается с компанией соседей во главе с Романом. Шок. Сильный шок. Бетти входит в дом – такой же шок у родителей и Николаса. Впрочем, эти скоро пришли в себя и допрос дочки отцом прошел под аккомпанемент почти рыдающей матери, у которой вопрос «почему» не вызывал замешательства - она-то знала все. Но допрос закончился. И Бетти ушла спать, предварительно поговорив и с мамой – на предмет дневника – и с Николасом – на предмет Армандо и Экомоды.

Марсела тоже допрашивала Армандо – на предмет Бетти. Успевший уже раз ...цать пожалеть о своем возвращении к Марселе, он, тем не менее, обещает ей, что все будет хорошо, тем более, что Бетти он не увидит – Роберто с ней поговорит сам... Чего вот только ему это стоит... Ночью не спят ни Марсела, ни Армандо.

Утром Бетти будят адвокаты – встреча с Санта-Мария отменяется. Немного позже звонит сам Роберто – он ждет Бетти в Экомоде.

Несколько в шоке, она все же собирается туда. Но позвонившая Каталина, узнав о встрече, просит Бетти сначала встретиться с ней – она хочет оценить ее внешний вид и ее внутреннее состояние – Армандо должен упасть замертво, как только увидит. При встрече Ката обнаруживает, что Бетти сломала дужку многострадальных очков – заснула в них. И тащит девушку в ближайший салон оптики, а там, прося починить, «совершенно случайно» доламывает очки. И теперь у них есть час для спокойной беседы, пока Бетти сделают другие очки.

В Экомоде все на нервах. Согласится ли Беатрис? Не выдерживает Армандо – он бы на ее месте не согласился – или они уже забыли, как с ней обращались? И что наговорили в последний ее день здесь?

Уходит один в ее кабинет – вспоминает свою любовь, их поcледнюю встречу после Совета. К нему, как всегда, присоединяется Марио и сидит с ним до той минуты, пока вошедший Роберто не объявляет – Беатрис приехала.

часть 55

Не без внутреннего сопротивления Команда прочитывает письмо. Но оно кажется им настолько невероятным, что они решают со всем разобраться подробнее . София берет деловые документы отчета для более пристального изучения.

Бетти с помощью Николаса покупает себе машину. Николас мечтает о своей, но о какой, пока не говорит Бетти. После покупки машины Николас просит Бетти помочь ему в одном деле...

Что это за дело, выяснилось в Экомоде. Едва вернувшись, он попросил Пати зайти к нему в кабинет. Войдя, Пати получила от него подарок – колготы взамен порванных. Получив этими колготами по морде, Николас остался в гордом одиночестве обдумывать, что же такое женская гордость. Думать над этим ему долго не пришлось – встретив в коридоре Даниэля, поиздевавшегося над ее порванными колготами, Пати вихрем вкатилась в кабинет Нико и, выхватив у него колготы, умчалась в неизвестном направлении.
Вернувшись из министерства, Армандо не обнаруживает пакета с открытками в мусорном ведре, это выводит его из себя, он не способен ни о чем больше думать - и уносится в неизвестном направлении. Команда занимается своим излюбленным делом – сплетничает по поводу письма и отчета, а Николас осваивается на рабочем месте.

В Экомоду приезжает Даниэль.

А Армандо тем временем роется в мусорном баке, пытаясь отыскать заветный пакет… яростно отсылает прочь работников, которые приехали забрать мусор, а затем и Фредди, который предлагает свою помощь в этом нелегком деле.

Марсела приходит к Бетти обсудить дела, а заодно и сообщить о том, что Команда в курсе ее отношений с Армандо. В это время в кабинет Бетти влетает Армандо, чтобы вернуть ей пакет с открытками, но видит Марселу и ретируется. Уносит открытки к себе. Марио уговаривает Армандо выкинуть мусор, но после его ухода Армандо прячет пакет в запирающийся ящик стола.

Даниэль сообщает Марселе, что ему нужны деньги, ибо его увольняют с его поста, в связи с тем, что проект, в который он вкладывал деньги, не приносит дохода. Ему попросту нужны наличные и он просит ее поговорить с Бетти, но та отказывается, советуя самому поговорить с Беатрис.

Бетти разговаривает с Николасом, когда к ней в офис заходит Даниэль. После короткой перепалки Даниэль все-таки выбивает из нее согласие поужинать с ним следующим вечером.

часть 57

Из лифта вышел Армандо – вернулся. Команда ждет вопроса о Бетти, но его нет. Следуют вопросы о Марио и Марселе. Марио скоро будет , а вот Марсела неизвестно – Пати «не смогла» заказать ей билет из Палм-Бич.

Бетти, которой Аура Мария уже доложила, что Армандо не спросил о ней, мягко говоря, расстроена.

Команда Уродок, получив впервые приглашения на показ, хвастаются ими перед Патрисией.

Николас в ужасе – ему пришел счет за сотовый, который он одолжил Патрисии – счет, больше похожий на телефонный номер… А Патти в это время бьется в истерике над своими счетами. Возвращение мобильного его законному владельцу на повестке дня не стоит...

Проведя достаточно времени в своем офисе, с документами в руках, Армандо прошел к Бетти в офис. Докладывая об этом Марселе, Пати получает по мозгам – билеты не были заказаны, как Марсела успеет вернуться к вечернему показу?

В офисе Бетти деловая беседа. Армандо отчитывается о поездке и передает президенту внушительный список гостей, которые прибудут на показ с целью заключить договор на франшизу. Все готово к показу? Он сам ждет очень важного гостя из Каракаса. Непринужденная светская беседа длится недолго...

Из отеля, предназначенного для показа, на короткое совещание для согласования деталей приезжают Ката и Хуго, как всегда всем недовольный. Ката удивляется равнодушию Армандо и сочувствует Бетти.

Совещание проходит в строгой деловой обстановке, если не считать взглядов, которые летают как стрелы по всему залу заседаний. Подружившиеся Гутьерес и Николас предвкушают вечер показа, полный красоток...

Из лифта выходит эффектная брюнетка. Она пришла к Армандо Мендоса. Алехандра Синк (роль играет Скарлет Ортис).

Спор Бетти и Хуго по поводу нового образа Команды прерывает Сандра – приехала гостья из Каракаса. Армандо покидает совещание.
Армандо более чем тепло приветствует гостью. Команда в шоке. Бетти должна знать. Откомандирована Аура-Мария, которая на правах секретаря врывается в конференц-зал и передает, что Армандо на совещание не вернется – он занят с очень важной клиенткой. От взглядов, которыми сопровождается это сообщение, Бетти начинает мелко подтрясывать...

Далее следует часть, которую с полным правом можно назвать «Миссия не выполнима-10».
Уединение Армандо и Алехандры прерывается Сандрой – она предлагает кофе, чай, сок – и сплетниц за дверью. Армандо указывает ей путь, куда идти (ну, вы поняли...) и объясняет Алехандре, что эти милые дамы их уже поженили – в мыслях...

Выйдя из кабинета, Армандо повел Алехандру по Экомоде. Подойдя к президентскому офису, упоминает Беатрис, Алехандре не терпится с ней познакомиться. Знакомство с Хуго грозит перетечь в пламенную дружбу – с его стороны...

Команда собирает экстренное совещание. Решение принято – проследить за Армандо и его гостьей. После вторичного разговора с Марселой, Пати принимает такое же решение.

После совещания Бетти, узнав подробнее о венесуэлке, тихо страдает у себя в офисе...

А все мужчины Экомоды при виде Алехандры делают стойку.

Армандо показывает Алехандре производство и магазин. Она под впечатлением от новшеств, введенных Беатрис. Почему он ушел с поста президента? Армандо упоминает о громадной ошибке, которую допустил , и она больше не спрашивает. Зато он не скупится на похвалы в адрес Бетти.
На всем протяжении их разговора за ними следят две тени – Пати и Берта. Сколько веревочке не виться... Он замечает и «Пату Хари» - и, позднее, «Берту Хари»… Неубедительные оправдания – и обе с треском проваливают свои миссии. Алехандра обеспокоена – похоже, она добавит ему проблем. Наоборот – он доволен – она ему помогает решить эти проблемы...

Подходит время, когда Команда должна идти переодеваться к показу. Следить за Армандо больше нет возможности , да и Бетти, которой все рассказали подруги, этого решительно не желает.

Встретив Армандо и Алеханду в коридоре президентского этажа, Бетти пригласила венесуэлку в свой кабинет. Вежливый деловой разговор дал сбой лишь однажды, когда, рассказав о визите Армандо в Венесуэлу, Алехандра упомянула, что если Армандо и говорил о чем-то больше, чем о фирме, так это, о ее нынешнем президенте. После этого чисто деловой разговор перешел в стадию умеренно- личного. Обе расстались весьма довольные друг другом, насколько это было возможно в данной ситуации.

Тем временем, в Экомоде появился Марио, тоже очень довольный результатами поездки. Команда выходит в новом образе – все в восторге, включая Армандо. Появившиеся Бетти и Алехандра тоже довольны. Познакомившись с Марио, Алехандра просит Армандо отвезти ее в отель – она должна переодеться к показу.

Они уходят, оставив в задумчивости Бетти, которая звонит Каталине в отель – не будет ли у нее время помочь ей подготовиться к вечеру?

Перед уходом с работы Бетти советует Пати не приходить на показ, пока она не дождется Марселу.

В отеле уже все готово и сегодня Команда может полностью насладиться мероприятием – они на равных с остальными приглашенными. Каталина превзошла самое себя – полно журналистов из разных стран , плюс гости, приглашенные Армандо и Марио – в общем, такого аншлага еще не было. Все журналисты жаждут взять интервью у виновников вечера - Беатрис и Хуго.

Бетти в серебристой кофточке, в узких обтягивающих брючках, с прямыми волосами – считается очень красивой (категорически не согласна – испортили ее по всей программе). Посреди интервью, которые она раздает, и суматохи она видит прибывших Армандо и Алехандру. Каталина рядом с ней цепенеет при виде красавицы. Здороваясь с гостями, Армандо в отдалении видит Бетти – на несколько минут его железная маска разламывается - он снова перестает видеть всех вокруг.
Заметив Бетти, Алехандра направляется к ней вместе с Армандо.

В Экомоде Пати ждет Марселу, но появляется Николас, предлагает ее подвезти на показ. Пати готова поехать с ним, но из лифта выходит приехавшая прямо из аэропорта Марсела. Пати остается с ней – Марси надо быстро собраться для вечера.